Разумеется, просто так сидеть в осаде скучно: то-то девушки нам обрадовались. Какие развлечения на Страшном Суде? Делать вообще нечего. ТВ сосредоточилось на роликах с рекламой ангелов. Радио молчит. Электричество – только в половине кабинетов. Смотрю на стену – там приклеен обтрепанный по краям, но еще прилично сохранившийся плакат пиаркампании Дьявола на Земле. Черт, помню прекрасно. Это как раз перед Армагеддоном: когда рекламщики уже совсем дошли до отчаяния и стали заниматься римейком детских фильмов в сатанинском стиле, привлекая молодежную аудиторию. Постер со страшным существом – нечто вроде рыбы-меча – с вытянутым рылом, в красном колпаке, в оскале клыков.

ОН БЫЛ ПОЛЕНОМ, НО ОЖИВЛЕН

КОЛДУНОМ-ДРУИДОМ.

С НИМ – ГОВОРЯЩАЯ СОБАКА-МУТАНТ,

ДЕВУШКА, ЧЬИ ВОЛОСЫ ПОСИНЕЛИ

ОТ ДРЕВНЕГО КОЛДОВСТВА,

И БЛЕДНАЯ ТВАРЬ, СТРАДАЮЩАЯ

ОТ ЧЕРНОЙ ДЕПРЕССИИ.

ОНИ ИЩУТ АРТЕФАКТ ИЗ ЗОЛОТА.

ИМ ПРОТИВОСТОЯТ РЫЖИЙ ДЕМОН

И СЛЕПОЕ ЗЛО.

ПРЯЧЕТСЯ В ГЛУБИНЕ БОЛОТА

МОНСТР В ПАНЦИРЕ...

РАЗБОРКА В КАБАКЕ. ОХОТА ЗА БАБЛОМ.

ЖУТКИЕ ПЫТКИ. З

АКЛИНАНИЯ ВУДУ – КРЭКС. ПЭКС. ФЭКС.

ВПЕРВЫЕ НА ЭКРАНЕ – ФИЛЬМ УЖАСОВ

«БУРАТИНО»!

Студия Satan Works успела сделать несколько триллеров, после чего накрылась Армагеддоном. Их версия «Колобка» мне очень понравилась, «Снегурочка» – просто потрясно, а от «Теремка» с оргией зверей в финале даже бывалых демонов пробрало – рыдали. Оля отвлекает от мыслей – прижимается все сильнее и игриво покусывает мочку моего уха. Как я уже упоминал, в этом единственный плюс Апокалипсиса: хоть напоследок, но женщины осуществили вековую мечту мужчин – стали вести себя как в порнофильмах. У женщин вообще четче развиты интуиция и инстинкт. Рай очень точно обозначил границу – 144 тысячи праведников, остальные на Небеса не попадут. Шанс куда меньше, чем выиграть миллион в лотерею. В чем смысл вести себя как монашка, если все равно очутишься в пылающих водах? Москва стала сплошной оргией. Да, в этом Небеса конкретно лопухнулись. Желали испугать человечество последствиями греха, а получилось в точности до наоборот – что в бета-версии Апокалипсиса, что в финальной.

Я бросаю взгляд на Аваддона. У него дергается веко – совсем уже психом стал, что ли? Аааааа! Это он мне подмигивает, причем усиленно, и кивает на дверной проем. Хочет поговорить. О да, для разговоров сейчас – самое время, особенно учитывая, что с меня уже собрались стянуть футболку с логотипом Demonlord. Ладно, выйдем, только быстро. Приспичило же ему!

– Извини, солнце, – поворачиваюсь я к Ольге. – Я на минутку, ладно?

Та нехотя поднимается с моих колен. Хмурится, лезет в вырез платья – достает пачку сигарет. Не сводя с меня глаз, затягивается «Мальборо».

– По-моему, вы все же голубые, – с подозрением говорит она. – Иначе с чего вам уединяться? Ладно, так и быть. Я подожду – не каждый день сидишь у демона на коленках. Очень надеюсь, вы не слиняете через черный ход.

Да уж, если вырвать женское сердце, его можно использовать, как детектор лжи.

Полина тоже не рада уходу Аваддона: поправляет волосы и недовольно бормочет.

Едва мы отходим от проема на безопасное расстояние (ближе к выходу из подъезда), как ангел без слов протягивает мне шприц. Я ширяюсь раствором серы, душа заливается сладостной тьмой. Голову наполняют быстро бегающие красные чертики...

Ной вошел в кабинет Иисуса без доклада. Собственно, глава канцелярии Господа обладает подобным правом, даже и без экстренных случаев. Праведник спешил – он почти бежал: церемониальная охрана из ангелов-стражей едва успела развести в стороны секиры из чистого серебра.

У двери, отверстой в небе, плавала в воздухе табличка «Не беспокоить!». После секундного колебания Ной нажал на ручку и очутился внутри грота из лазерных лучей.

Иисус сидел на облачном диванчике в глубокой задумчивости. 3D-очки лежали рядом, на столике – понятно, сын Божий и без них способен смотреть шоу в любом формате. Телевизор украшал стену, но скорее в качестве дизайнерской мысли, нежели по необходимости.

– Прошу прощения, Господи, – буквально прошептал Ной, зная, что все равно будет услышан. – Неотложное дело... пришлось прекратить три-ди-трансляцию Страшного Суда, и мы полчаса развлекаем публику рекламными роликами. – Патриарх набрал полную грудь воздуха, сладко пахнущего карамелью. – Первосвященник Иудеи Иосиф Бар Каиафа, он... знаешь, он...

– Покаялся, – дружелюбно кивнул Иисус. – Эпохальное событие, я уже в курсе. Да, он сказал: «Каюсь, прости меня, Господи, за грехи мои». Бедный Искариот так растерялся, что пролепетал: «Суд удаляется на совещание» – и приказал срочно запускать рекламу. Я ожидал, Иуда в конце ляпнет: «Сникерс», утоли голод в пост», но он поспешно покинул сцену с престолом. К нестандартной ситуации мы редко бываем готовы, и это плохо. Ну, так в чем же дело? Опыт с да Винчи имеется. Даем Каиафе пропуск в небесный Иерусалим, благословляем, обнимаем, отпускаем... Чего тут сложного-то?