— Вы извините меня, Александр Петрович, — сказала она. — Не удивляйтесь, я знаю, что вы — Калинов.

— Отпустите меня, — сказал Калинов. — Я никуда не денусь.

Комедия какая-то, — подумал он. — Мать ловит сбегающего из дома сыночка.

Она отпустила его, но с явной опаской, и Калинов почувствовал, что, если он сделает какое-нибудь резкое движение, она снова схватит его за руку.

— Слушаю вас, Лидия… э-э…

— Сергеевна, — сказала она глухим голосом. — Александр Петрович!!. Саша!.. Сашенька!.. Я знаю, что ты… что вы видите моего Игоря… Я не буду вас долго задерживать… Я только прошу вас… Он уже две ночи не ночует дома… Вы скажите ему… передайте ему… — Она задохнулась. — Если он не вернется, я умру!.. Так и передайте!

Она резко повернулась и пошла прочь, низко опустив голову. Было видно, как вздрагивают ее плечи.

Калинов вздохнул. А ведь и действительно умрет, — подумал он. — Чего доброго, руки на себя наложит… Ох уж эти человеческие самки! Я бы вообще запретил таким дамам иметь детей… Они не способны их воспитать. Ей-богу, запретил бы, только вот есть мнение, что это, к сожалению, негуманно. Знать бы еще, по отношению к кому негуманно…

Он вполголоса выругался, еще раз посмотрел на Крылову и вошел в кабину.

В Дримленде, по обыкновению, было тепло и солнечно. Клод сидел на травке и читал какую-то книгу. Рядом, укрывшись курткой и по-детски улыбаясь, спал Игорь Крылов. Больше никого не было видно.

— Не крути башней, — сказал Клод вместо приветствия. — Виты еще нет.

— А я и не ее ищу.

— И вообще никого нет. — Клод оторвался от книги и внимательно посмотрел на Калинова. — Кроме нас. Рано еще. Обычно все собираются часам к девяти.

— А вы? — Калинов кивнул на спящего Игоря.

— Он вообще дома не ночевал. Мать совсем замучила своей ревностью. А я вместе с ним. Человек здесь в одиночку находиться не может.

— А как же утром джампуется первый?

— Первого не бывает. Всегда джампуются минимум два человека сразу.

Игорь вдруг всхлипнул и пробормотал что-то во сне.

— Несчастный парень! — Клод вздохнул. — Дома мать замордовала. А теперь ты появился…

— А при чем тут я?

— Ты что, дурак? Или прикидываешься?.. Он же любит Виту, а она вчера сказала…

— Ладно, замнем, — прервал Калинов. Ему вдруг показались страшными те слова, которые собирался произнести Клод.

— Привет, шнурики!

Калинов оглянулся. Рядом стояла Алла, эффектная, как всегда. Больше пока никто не появился.

— О чем спикерим?

— Посиди, метелка, — сказал Алле Клод. — Не мельтеши.

Алла и не подумала обидеться.

— Мне бы хотелось поговорить с тобой, — сказала она Калинову.

Калинов посмотрел на Клода. Тот пожал плечами, отвернулся.

— Слушаю тебя. — Калинов встал с травы.

— Ты не против, если мы поговорим тет-а-тет? О боже, — подумал Калинов, — никак еще одна искательница мужской ласки… Он усмехнулся и сказал:

— Я не против.

— Извини, Клод. — Алла взяла Калинова за руку. — Вот здесь мы и поговорим.

Калинов обернулся. Ни Клода, ни Зяблика сзади уже не было. Наблюдалась кромка довольно обрывистого берега, заросшая незнакомой травой. Алла села, свесив с обрыва красивые ноги, похлопала по траве рядом с собой:

— Устраивайся, Саша.

Калинов устроился, взглянул на искусительницу:

— Вот возьму и столкну тебя!

— Я не утону. — Искусительница смотрела вниз, в неспешно текущую воду, и не было в этой девушке ничего от несчастного, мечущегося подростка.

Калинов любовался ее профилем и все больше убеждался, что рядом сидит уверенная в себе, знающая, чего она хочет от жизни, женщина. Во всяком случае, называть ее метелкой, гладить по голове или таскать за уши было так же нелепо, как совать в костер руки.

— Можно задать тебе вопрос?

— Почему бы и нет? — Она повернула к нему лицо, улыбнулась.

Такие улыбки Калинов не раз видел у стоявших под свадебным венцом невест. Казалось, они кричали всему миру: Вот я и добилась своего! А вы, глупенькие, сомневались!

— Поведай мне, Аля, что ты делаешь в Дримленде? Она удивилась, распахнула кукольно-красивые глаза.

— Ведь ты не производишь впечатления несчастной, обиженной жизнью и родителями девушки. Зачем ты тут и почему тебя принимают здесь?

Она вновь улыбнулась — все той же улыбкой, — подняла руку и потрепала его за воображаемый вихор.