— Мятежники в километрах десяти отсюда, — доложил старший дозорный, — не двигаются, стоят лагерем. По всей видимости, не раньше, чем к полудню следует ожидать их атаки.

Приказав не вступать в бой с дозором противника, Айс повернул обратно в лагерь. Для него стало ясно, что мятежники смогут нанести удар по его позициям если не полудню, то к вечеру уж наверняка. Всю дорогу обратно он, в своём уме, расставлял колесницы, небольшое количество пехоты которой располагал и обоз таким образом, чтобы наиболее оптимально противостоять врагу. Приехав в лагерь, Айс собрал заместителей, и приказал начать подготовку к сражению.

— Я решил не дожидаться удара Моисея и первым начать военные действия, проще говоря, мы должны первыми атаковать неприятеля, — начал он, — по имеющимся у меня данным численность колонны противника до двухсот тысяч человек. В основном это не вооружённое гражданское население не представляющее для нас опасности. Моисей имеет около десяти тысяч бойцов, которые не имеют опыта боевых действий. Если мы примем оборонительную тактику, то, имея три тысячи первоклассных воинов, мы с трудом сдержим натиск этой громады. Противник, ожесточённый страхом идущей по его пятам армии Фараона, может прорваться в каком-то одном месте и уйти в пустыню. Поэтому, как только колонна противника приблизится на расстояние в три километра, мы ударим по его правому флангу всеми колесницами, что мы имеем. Я понимаю ваше недоумение, — продолжил он, — опыт ведения боёв говорит нам, что наиболее эффективный удар колесниц в центр с последующим разгромом флангов, но в данной ситуации это будет стоить нам больших жертв. Поэтому, ударив с правого фланга, и смяв его в несколько минут мы посеём ужас и панику в рядах Моисея. Вся эта толпа кинется влево, и мы их загоним в узкую долину между Красным морем и горами. Дальше всё намного проще, подойдёт основная армия, и мы передушим всех мятежников в этой мышеловке, откуда нет выхода. Безоружных не трогать, рубить только тех, кто оказывает сопротивление. Ну и последнее. У вас есть шанс отличиться, тот, кто захватит Моисея живым получит хорошую награду и вполне возможно, что ему на грудь упадёт звезда, — намекая на золотой жезл Фараона, закончил с улыбкой Айс.

К полудню, прискакавший дозорный доложил удивлённому Айсу, что мятежники повернули и движутся на юг к Красному морю.

— В чём дело, — думал Айс, — они сошли с ума? Почему они сами лезут в мышеловку? А может, они не знают местности и не понимают этого? Или от страха перед его знаменитым отрядом Моисей совсем потерял голову, и его армия полностью деморализована? Ну что ж, так тому и быть, они сами облегчают мне задачу.

Подождав на всякий случай до утра, и убедившись, что Моисей действительно ушёл в долину, Айс приказал двигаться на сближение с противником и его отряд, подойдя к входу в долину перекрыл из неё выход. Теперь им осталось подождать основных сил, которые по докладу разведки, стремительно движутся к ним на помощь и находятся в одном дне пути отсюда.

Через день, к обеду, с запада появился передовой дозор армии Фараона. Через пару часов Айсу надлежит докладывать ситуацию лично ему.

Айс никогда не был тем служакой, который боится начальства, но принимать Фараона у себя в отряде это тебе не шутки. Это не какой-то там фараоновский инспектор, с которым можно было попить вина и, не выходя из шатра закончить инспекцию. Быстро собрав заместителей, он приказал навести такой блеск и порядок, какой обычно наводиться перед генеральной инспекцией главными полководцами.

— Шкуру спущу если что, — пригрозил им Айс.

По всему лагерю засуетились солдаты и слышались визгливые команды командиров, особенно молодых, не разу не принимавшие Фараона в своём расположении. Начав паниковать при мысли, что Фараон найдёт именно у них какой-нибудь

1. Библия. Исх.14:6 178

недостаток, они принялись суетливо подгонять солдат, а некоторые, самые трусливые командиры, принялись сами, помогая солдатам, чистить лошадей и натирать медные бляхи на колесницах.

Все облачились в парадные доспехи, и Наин увидел на нагруднике Айса золотой жезл Фараона. Поймав его взгляд, Айс заметил, что получил его не как герой Египта, а как полководец.

— Не герой я, — улыбнулся он, — но в моём отряде самое большое число героев, тридцать два.

Наконец впереди показалась золочёная колесница Фараона, движущая под прикрытием конной сотни его личной охраны. Псы цепные, называл их Айс за их подозрительность и готовность изрубить любого при малейшем подозрении.

Весь отряд Айса затаив дыхание, опустился на правое колено, и все склонили головы. В отличие от гражданского населения, которые при виде Фараона должны упасть лицом в низ, солдатам, по обычаю, надо было встречать Фараона стоя на одном колене.

Подъехав к Айсу, Фараон сам правивший колесницей, остановил лошадей и пригласил его в колесницу. Передав ему вожжи, Фараон приказал охране стоять на месте, а Айсу показать своих орлов. Все знали его любовь к отряду колесниц, и командиры других отрядов всегда завидовали Айсу.

Айс давно знал, что Фараон обладает феноменальной памятью. Ещё в молодые годы Айс был поражён тем, что Фараон помнил по именам чуть не всех воинов отряда колесниц. Вот и сегодня, Фараон приказывал ему остановиться перед каждой колесницей героя и, называя их имена, приказывал подойти. А когда они, с красными от волнения лицами подходили, задавал им вопросы из их личной жизни, по которым можно было судить, что Фараон хорошо помнит историю каждого из них.

И вообще Айс давно заметил, что люди Египта совершенно не знали Фараона. По тем его появлениям на улицах столицы можно было судить, что это сверхчеловек. Вся церемония его появления народу и была обставлена так, что бы уверить народ, что перед ними живущий на земле Бог и народ, упав лицом в пыль, думал, что Великий Фараон не умеет смеяться, ни плакать, ни переживать. Все были уверены, что этому Богу никаким образом не присущи простые человеческие качества и тем долее человеческие недостатки. Им и в голову не могло прийти, что Фараон такой же человек, как и они, что он, как простой человек, может любить, ненавидеть, переживать, страдать и веселиться.