— Как только вся эта группа останется без предводителей, так сразу закончатся все выступления против меня, — думал Моисей, — а скажи сейчас это Аарону, так он может всё дело сорвать. Уж больно жалостливый он стал последнее время и, видимо, пришла пора его заменить на более жёсткого. К примеру, на его сына Елеазара…Молод? Мне бы такой недостаток, — подумал Моисей, — зато предан, как собака и слушает меня, открыв рот.

Аарон тем временем допил своё вино и стал наливать себе ещё.

— А давай напьёмся, Моисей, — предложил он. — Напьёмся так, чтобы забыть, кто мы и где находимся, чтоб хоть на короткое время исчезли все эти дела и заботы. Как мне всё это надоело!

Моисей удивлённо посмотрел на Аарона.

— Что-то я раньше не замечал у тебя потребности в вине, — проговорил он, — ну, если хочешь, то давай, пей, только мне сдаётся, что утром тебе ещё хуже будет. А знаешь, почему? Да потому что ты всё близко к сердцу принимаешь. Расслабься, Аарон. Смотри на всё как бы со стороны…Вот ты, наверное, думаешь, что я не переживаю. Ошибаешься, еще, как переживаю, у меня тоже сердце есть, Аарон, и оно не каменное. Но я вижу цель, и эта цель не позволяет мне обращать внимание на разные мелочи. Я вижу, как мы завоюем плодородные земли, я вижу, как мы построим города, я вижу наших потомков, которые будут наслаждаться беззаботной жизнью и благодарить нас за всё, что мы для них сделали.

Аарон слушал Моисея и думал: — Неужели он сам верит в то, что говорит? Когда-то в Египте, Аарону самому приходилось говорить всё это людям, и он свято верил во всё, что говорил. Но теперь! Теперь всё выглядит совсем по-другому. Та жизнь в Египте, которую они не ценили, теперь, кажется единственно правильной, а эта другая, о которой они только мечтали, теперь кажется какой-то иллюзией, чем-то несбыточным, а, главное, ненужной никому. Об этой призрачной жизни в будущем не болит сердце и совсем не верится, что она, эта сладкая жизнь, когда-нибудь наступит.

Лучше действительно напиться и не думать, а то можно сойти с ума. Только теперь Аарон понял, почему Надав и Авиуд напивались в свои последние дни. У них не было будущего! Они не верили Моисею, и они не верили своему отцу!

— Именно это хотел мне сказать Надав, когда вспоминал, как он любил смотреть на мою вспотевшую спину, — вдруг догадался Аарон.

— Моисей! А путь они уходят, — вдруг сказал он. — Пусть идут в Египет, и, может, удача улыбнётся им там. Я сегодня говорил с Кореем и он прямо мне сказал, что они не хотят междоусобицы. Они, Моисей, по-другому думают и у них другие мечты. У них другая идея, а идею победить нельзя, её можно только уничтожить мечом.

— Что я и сделаю, — прислушиваясь к всёвозрастающему шуму снаружи, ответил Моисей. — Я выбью из них эту дурь и приведу их к счастливой жизни. Мечом, кнутом, калёным железом, всем, чем я располагаю.

В этот момент в шатёр влетел Иисус Навин.

— Всё, Моисей, порубили, как капусту, — возбуждённо затараторил он, — завтра у нас будет работа. Я всегда чую, что будет дальше.

Он совершенно не обращал внимания на Аарона, а тот, слушая, ничего не мог понять.

— Сегодня им не очухаться, это я тебе точно говорю, — продолжал Навин, — все их думающие головы того, — тут он провёл ребром ладони по горлу, — и они выступят только завтра к обеду. С утра они начнут митинговать, накалять себя, а уж к полудню всё и начнётся. Нам не стоит ждать этого момента, Моисей, а прямо с утра, как только они начнут свои протесты, и ударить. Первыми, не дожидаясь их. Сил у них достаточно, чтобы намять нам бока, но руководить уже некому, поэтому, в нашей победе я уверен на сто процентов. Решай, Моисей, и прямо сейчас. Мне нужен приказ и нужно многое сделать до завтра. Ну?

Тут он закончил свою речь и, не присаживаясь, стал ждать ответа.

— Молодец! — ответил Моисей. — Правильно, дадим им по соплям утром, и на этом все митинги прекратятся! Действуй, а я тут с Аароном побеседую.

Иисус тут же исчез, а Моисей налил Аарону ещё кружку вина.

— Ты хотел, кажется, напиться? — спросил он, — так пей! Ты, я думаю, понял, что произошло в лагере. Так вот, Аарон, до утра ты не выйдешь из этого шатра. Мне ещё с тобой проблем не хватало. Сиди тут, и не рыпайся! С твоим жалостливым сердцем тебе только сопли бабам утирать, а не воевать за мою идею.

— Охрана!!! — заорал он, и тут же два вооружённых богатыря из личной охраны появились в шатре, тревожно поглядывая на Моисея.

— Если мой брат Аарон попытается выйти из этого шатра без моего разрешения, то рубите его, несмотря на то, что он — мой брат и первосвященник. Если же он сбежит, то я вам прикажу отрубить головы. Всё понятно?

— Да, господин, — удивлённо разом ответили они, а Моисей, нагло улыбнувшись Аарону, мол, так- то, братец, вышел.

Наутро всё случилось, как и предсказывал Иисус Навин.

Всю ночь люди в лагере Корея (стоящим отдельно от лагеря Моисея) оплакивали погибших, а утром разъяренные люди образовали огромный митинг. Слышались призывы к оружию и большая часть мужчин начала вооружаться. Приближался тот позорный момент в истории любого народа, когда разгоралась гражданская война. Её приближение чувствовалось давно, и начало её было положено там, у горы Муза, а сейчас не хватало только искры и то вероломное вчерашнее убийство Корея и его сторонников породило огромный огненный всполох, от которого, словно скирда от прямого попадания молнии, вспыхнуло всё вокруг.