– Может быть, мы и сходим на концерт, – безразлично проговорила Вероника. – Но опера меня все же не очень интересует.

Она дернула обнаженным плечиком, с которого вдруг соскользнул тонкий ремешок крохотной сумки. Сумочка упала на пол, я нагнулся, чтобы поднять ее. Вероника (вот непоседа!) буквально через секунду нагнулась вслед за мной, и мы с ней почти одновременно схватились за сумочку и столкнулись лбами.

– Ой! – воскликнула она, потерла ушибленное место и неожиданно задорно рассмеялась.

Ее веселье передалось и мне. Я улыбнулся, и мы встали вместе, по-прежнему сжимая в руках сумочку. Форшем не обращал на нас внимания, он был занят разговором с кем-то другим, кто не бросается поднимать упавшие сумочки. Мы с Вероникой были предоставлены сами себе. На миг я ощутил легкий укол сожаления. Почему бы мне на самом деле не влюбиться в эту прелестную жизнерадостную девушку с вздернутым носиком? Почему мне непременно понадобилось достать звезду с неба?

Я увидел, как милая улыбка в мгновение ока покинула лицо Вероники. Она неприветливо смотрела на кого-то за моей спиной, и я поспешно обернулся. К нам приближалась Селин Дарнье.

Не могло быть никаких сомнений в том, что она идет именно к нам. Она не отрывала от меня глаз и полностью игнорировала робкие попытки других гостей заговорить с ней. Я почувствовал, как Вероника взяла меня за руку.

– Мишель, – сказала Селин по-французски, как только подошла ближе. – Вы так изменились, что я поначалу не узнала вас.

При первых звуках такого знакомого и дорогого голоса у меня мучительно заныло сердце. Я едва сумел обрести жалкое подобие покоя, как она вновь появилась в моей жизни, чтобы нарушить его…

– Добрый вечер, Селин, – поздоровался я по-английски. Я знал, что Вероника ни слова не понимает по-французски. – Моя невеста, мисс Маунтрой, не говорит по-французски, так что…

Я не договорил. У меня просто не было времени. Услышав слово «невеста», Селин вздрогнула и с откровенным недоверием посмотрела на Веронику. Она молча оглядела ее с головы до ног, а потом вновь повернулась ко мне. Ее огромные выразительные глаза словно говорили: «Этого не может быть!»

– К-как вам н-нравится Лондон? – произнес я, немного заикаясь.

Селин печально покачала головой.

– Теперь он не нравится мне совсем…

В ее глазах застыла грусть, а я внезапно почувствовал себя подлецом. Чем-то я очень расстроил самую восхитительную женщину в мире… Женщину, ради которой я когда-то был готов на все. Когда-то?

– А по-моему, Лондон – самый изумительный город на свете, – вмешалась Вероника. Она говорила громко, вызывающе и с неизвестно откуда взявшимся американским акцентом. – Конечно, если не считать Нью-Йорк. Он тоже классный. Моя мать оттуда родом.

Селин выразительно подняла одну бровь. Ах, американка, говорил ее взгляд. Все ясно. Мне стало мучительно стыдно за Веронику.

– О вкусах не спорят, – заметил я, слишком хорошо сознавая, что говорю и делаю что-то не то. – Должно быть, наш климат холодноват для мадмуазель Дарнье. Насколько я знаю, вам больше по душе теплые края. Испания, Италия…

Каюсь – не удержался от маленькой мести. Постороннему наблюдателю мои слова ничего бы не сказали. Зато Селин отлично поняла, на что, или вернее на кого, я намекаю.

– Дело не в климате, – вздохнула она. – А в том приеме, который мне оказывают. Почему-то Лондон встречает меня негостеприимно.

Я как будто услышал в ее голосе призыв… Нет, разве мыслимо, чтобы звезда по своей воле сошла с небосклона к простому смертному? Нет, это всего лишь игра моего богатого воображения!

– Как же Лондон может быть негостеприимен, если столько людей пришли сегодня только затем, чтобы посмотреть на вас. – Я показал рукой на собравшуюся в гостиной толпу.

– Люди… – Селин усмехнулась. – Какое мне дело до людей, когда нужен один-единственный…

При всей моей скромности не понять ее было невозможно. Неужели мои горячие мольбы были наконец услышаны? Селин Дарнье не только не забыла меня, но искала встречи со мной. И пусть это даже всего лишь развлечение для скучающей дивы… Я так надеялся, что когда-нибудь ее благосклонный взгляд упадет и на меня…

Селин нежно улыбнулась мне. Несколько блаженных секунд я купался в ее ласковых глазах, пока внезапная мысль не вернула меня на землю. Слишком поздно! Совсем недавно я был свободным человеком и мог последовать за Селин на край света, если бы она захотела. Но любовь Вероники Маунтрой связала меня по рукам и ногам. Я дал слово, что женюсь на ней, и я женюсь на ней, даже если Селин будет умолять меня не делать этого!