Николас потер виски и задумался, как лучше это выразить словами. «Я не привередлив». Неловко говорить такие слова женщине, с которой ты практически занимался любовью. Синтия повернулась к воде и ждала.

– Я люблю людей, как ты сама сказала. Я подумал, что мы с Имоджин хорошо поладим. Я подумал… Ха! Я подумал, что мы станем друзьями. Как ты и я.

Синтия мельком взглянула на него и снова стала смотреть на море.

– Я поговорил с ее отцом. Я сделал предложение, и она его приняла. Но потом наши отношения стали медленно портиться. В конце концов, мне кажется, она захотела, чтобы я узнал правду.

– Какую правду?

Синтия обхватила себя руками и наконец посмотрела ему в лицо.

– Что она любит другого человека.

– Кого? – На лице Синтии застыло недоверчивое выражение, и это немного успокоило уязвленную гордость Ланкастера.

Он прислонился спиной к скале.

– Она не может выйти за него замуж. Он работает управляющим у ее отца. Очень приличный человек.

– Это она тебе сказала об этом?

– Да нет. Я случайно наткнулся на них при весьма пикантных обстоятельствах.

– О Боже! – В глазах Синтии мелькнула тревога. – Это ужасно.

– Признаю, что гордость моя была уязвлена.

Внезапный порыв ветра колоколом вздул юбки Синтии, и она сердито пригладила их.

– Ты не можешь жениться на ней, Ник. Никто не станет ждать от тебя этого.

В груди у него разлилось приятное тепло. Дело в том, что все, независимо от обстоятельств, будут ждать, что он женится на Имоджин. Все, кроме Синтии.

– Боюсь, это не так. Речь идет не о любви. И даже не о привязанности. Здесь замешаны деньги и власть.

– Значит, найди порядочную наследницу, чтобы жениться! Не женись на этой.

Ланкастер закрыл глаза и вдохнул соленый воздух океана. Волны тихо плескались о берег, и вдруг словно опять вернулось то лето, когда ему было четырнадцать лет и все в мире было просто и ясно. Кричали чайки, светило солнце, и Синтия стояла рядом, уперев руки в бока и злясь на что-то. Как обычно, он только улыбался в ответ. Она всегда была такой симпатичной, когда стучала маленькой ножкой и недовольно что-то выговаривала.

– Ник! – послышался ее голос, и он открыл глаза.

Нет, ему не четырнадцать, и Син не ребенок. И мир, возможно, и остался простым, но никак не стал добрее.

– Это не имеет значения.

– Имеет. Ты несчастлив. А я хочу, чтобы ты был счастливым.

Сердце Ланкастера переполняла радость, оно пело от счастья. За много лет никто не пытался защищать его. Даже собственный отец.

– Я счастлив. В обществе я известен как один из самых счастливых джентльменов.

– Так думают люди, которые совсем тебя не знают, я правильно понимаю?

– Я…

Ланкастер не знал, что сказать. Как ей удается увидеть то, чего другие не видят? Откуда ей известно, что внутри у него абсолютная пустота?

– «Меня уж больше не тревожит жизни суета», – глядя на море, пробормотал он строчку из какого-то сентиментального шотландского стихотворения, застрявшего в голове.

– Что? – Голос девушки прозвучал раздраженно.

– А разве есть кто-нибудь счастливый? – вернулся из задумчивого состояния Ланкастер. – Ты несчастлива. Как ты можешь быть счастливой, когда сохраняется угроза со стороны лорда Ричмонда?

Синтия долго смотрела на него ясным и прямым взглядом.

– Ты прав, Ник. Но однажды я буду счастлива. И, Ник… Я счастлива сейчас, когда я вместе с тобой. И всегда была счастлива, когда ты был рядом.

Его сердце переполняли чувства. Ее признание поразило его. С тех пор как он узнал, что она жива, он чувствовал себя спокойно, был в гармонии с самим собой, словно вернулся домой.

Возможно, было бы лучше, если бы родители не посылали его в Лондон. Ему следовало приехать домой, в Кантри-Мэнор, чтобы вспомнить, кто он такой.

Синтия медленно присела рядом с ним на широкий валун. Она несколько раз одернула свои юбки и затихла, глядя на море, как и Ник.

– Почему ты остановился? Там, в темном коридоре? – прошептала она.

Холод камня стал проникать под одежду, но Ланкастер чувствовал тепло Синтии. Ему хотелось вернуться с ней туда, назад, в этот потайной ход и закончить то, что начал. Ему хотелось отнести ее наверх в спальню, привязать запястья к кровати и показать, почему он остановился. Но больше всего ему хотелось вернуться назад во времени и быть тем, кого она заслужила.