Описав полукруг, оказываюсь у подножия травянистого склона насыпи с проходящей по верху автострадой. Взбираюсь повыше, откуда могу обозревать веранды и крошечные дворики квартала, где расположен дом Делеона-6832. Чтобы найти его, начинаю отсчитывать строения.

Но тут же понимаю, что в этом нет необходимости. Я отчетливо вижу, что через дорогу от дома, на крыше двухэтажного здания, залег полицейский с винтовкой. Снайпер! А вон другой полицейский, с биноклем. Потом замечаю еще несколько человек в гражданских костюмах и одежде попроще; они засели в кустах рядом с домом.

Вот два полицейских показывают в мою сторону. Тут я вижу еще одного копа на крыше здания через улицу. Он тоже показывает в моем направлении. А поскольку во мне нет ни 190 сантиметров роста, ни больше ста килограммов веса и кожа моя не черна как смоль, значит, полиция поджидает не Делеона-6832. Она устроила засаду именно на меня.

У меня затряслись руки. Страшно представить, что только могло случиться, если бы я вперся прямиком в полицейское оцепление с рюкзаком, набитым самопальными уликами.

С десяток полицейских бросаются к своим машинам или к тому месту, где стою я. Бегут, как стая голодных волков. Я поворачиваюсь и в панике, тяжело дыша, карабкаюсь по склону насыпи. Еще не успев добраться до верха, слышу завывание сирен.

Нет, нет!

Мои сокровища, моя «кладовая»…

На шоссе шириной в четыре полосы очень плотное движение – это хорошо, потому что номера вынуждены ехать медленно. Я легко лавирую в потоке машин, низко нагнув голову; уверен, ни один из водителей и пассажиров не разглядел моего лица. Добежав до противоположной обочины, одним махом перескакиваю через защитное ограждение и, оступаясь, неловко сбегаю по насыпи. Благодаря увлечению коллекционированием и вследствие приверженности активному образу жизни я нахожусь в хорошей физической форме, а потому что есть духу припускаюсь к ближайшей станции подземки. Только однажды приостанавливаюсь, натягиваю на руки матерчатые перчатки, вытряхиваю из рюкзака сфабрикованные, но так и не подброшенные мной улики и запихиваю их в мусорный бак. Нельзя, чтобы их обнаружили при мне в случае задержания. Нельзя! Пробежав еще полквартала, я ныряю в переулок за каким-то рестораном, выворачиваю свою куртку внутренней стороной наружу, меняю бейсболку, засовываю рюкзак в хозяйственную сумку и, преображенный, вновь появляюсь на улице.

Наконец я спускаюсь на станцию подземки и с облегчением ощущаю дуновение затхлого воздуха, гонимого из туннеля приближающимся поездом. До меня доносится грохот тяжелых колес, скрежет металла о металл.

Однако, не доходя до турникетов, я замедляю шаг. От былой паники не осталось и следа. Зато вернулась прежняя нервозность. Но мне кажется, что рвать когти отсюда еще рановато.

Мне вдруг становится ясной суть нависшей надо мной угрозы. Полиции пока неизвестна моя личность, но они уже просекли, что за всеми этими делами угадывается такой тип, как я.

А значит, копы захотят лишить меня всего – моих сокровищ, моей «кладовой»…

Само собой, я не могу им этого позволить.

Стараясь держаться подальше от камер системы наблюдения, я с беспечным видом возвращаюсь к лестнице, ведущей на улицу со станции подземки, и на ходу роюсь в своей сумке.

– Где? – раздался голос Райма в наушниках радиотелефона Амелии Сакс. – Где он, черт возьми?

– Заметил нас и сбежал.

– Ты уверена, что это был он?

– Практически не сомневаюсь. Наблюдатели обратили внимание на неизвестного мужчину в трех кварталах от дома Уильямса. Похоже, нас выдали припаркованные там полицейские машины. Мужчина резко отвернулся, потом следил за нами, а поняв, что его засекли, бросился бежать. Сейчас его продолжают разыскивать.

Сакс стояла во дворе дома Делеона Уильямса вместе с Пуласки, Бо Хоманном и группой бойцов ПЧР. Эксперты оперативно-криминалистического отдела и патрульные полицейские в форме исследовали маршрут бегства подозреваемого и опрашивали жителей близлежащих домов в надежде раздобыть информацию, позволившую бы установить его личность.

– Есть ли какие-то признаки того, что он прибыл сюда на машине?

– Мне о них неизвестно. Мы его видели лишь передвигающимся на своих двоих.

– Черт! Ладно, если появится что-то новое, дай мне знать.

– Я…

В наушниках щелкнуло, и связь прервалась.

Сакс поморщилась и бросила недовольный взгляд на Пуласки, стоявшего с прижатой к уху рацией и слушавшего переговоры оперативников. Хоманн был занят тем же. Похоже, исследование местности и поиски свидетелей пока не принесли существенных результатов. Никто из проезжавших по шоссе не видел подозреваемого либо не желал в этом признаваться. Сакс обернулась и увидела в окне дома выглядывающую из-под приподнятой занавески крайне озабоченную и растерянную физиономию Делеона Уильямса.

Ему удалось избежать участи, уготованной другим жертвам подставы подозреваемого «5-22», лишь благодаря счастливому стечению обстоятельств да тому, что полицейские не формально отнеслись к исполнению своих служебных обязанностей.

Ну и особо следует, конечно, отметить действия Рона Пуласки. Молодой полицейский в цветастой гавайской рубашке четко исполнил поручение Райма: немедленно отправился по адресу Полис-плаза-один и принялся отыскивать в полицейском архиве уголовные дела, примечательные наличием в них признаков, характерных для modus operandi«5-22». Он, правда, не успел найти ни одного такого дела, но зато как раз во время его разговора с детективом убойного отдела поступило сообщение с центрального полицейского поста об анонимном телефонном звонке в Службу спасения. Неизвестный мужчина заявлял о том, что слышал крики, доносящиеся из жилого строения неподалеку от Сохо, и видел чернокожего мужчину, поспешно отъезжающего от дома на старом бежевом «додже». Вызванный на место происшествия патрульный полицейский обнаружил труп молодой женщины, подвергшейся изнасилованию. Установлено, что ее зовут Майра Уэйнберг.