– Загляну, загляну.

Кассел и Гиллеспи смеясь вышли из переговорной.

Уитком со вздохом заметил:

– Ну убедились, что это за типы? Здесь эту парочку никто не любит. Но без них компания просто не может функционировать. Гении в своем деле.

– И наверняка не проходит и дня, чтобы они вам об этом не напоминали.

– Вы меня поняли. Ладно, не буду мешать. Помощь нужна?

– Нет, сам разберусь.

– Если доведется еще раз посетить наш серпентарий, заходите ко мне в гости, – добавил Уитком.

– Хорошо.

– А то давайте как-нибудь встретимся в «Астории». Кофейку выпьем. Вам нравится греческая кухня?

– Да, очень нравится.

Пуласки сразу загорелся этим заманчивым предложением. После ранения в голову он перестал встречаться со многими прежними друзьями, опасаясь, что общение с ним не доставит им удовольствия. А ему так хотелось в мужской компании посидеть за бутылкой пива или даже сходить в кино на боевичок – Дженни не испытывала влечения к подобным маленьким радостям.

Ладно, там видно будет; сначала надо закончить расследование убийств.

Уитком ушел, и Пуласки внимательно огляделся по сторонам. Никого. Однако он помнил, как Мамеда на допросе настороженно смотрел куда-то за спину Пуласки. Совсем недавно он с Дженни видел по телику передачу об игорном бизнесе в Лас-Вегасе. Там у них в казино повсюду установлены камеры наблюдения – «караулки». А еще вспомнил охранника в коридоре и репортера, лишившегося всего из-за того, что осмелился шпионить за «ССД».

Рону Пуласки оставалось только надеяться на то, что в переговорной комнате не установлены «караулки». Ведь он прибыл в «ССД» не только допросить подозреваемых и забрать компакт-диск со списком клиентов. Линкольн Райм поручил ему секретную миссию взломать, может быть, самую защищенную компьютерную систему во всем Нью-Йорке.

Отхлебывая крепкий сладкий кофе в кафешке через улицу от «серой глыбы», тридцатидевятилетний Мигель Абрера перечитывал буклет, недавно присланный ему по почте. Его появление стало еще одним из ряда необычных событий, произошедших с ним в последнее время. Но если в предыдущих эпизодах он просто удивлялся или реагировал раздраженным взмахом руки, то теперь действительно ощутил тревогу.

Мигель в очередной раз перелистал страницы, закрыл буклет и, откинувшись на спинку стула, взглянул на часы. Еще десять минут, и ему надо возвращаться на работу.

В штатном расписании «ССД» должность Мигеля значилась как «специалист по хозяйственно-техническому обслуживанию», но сам он говорил всем, что работает уборщиком. И в самом деле, как бы официально ни назывались его служебные обязанности, по сути, он занимался лишь уборкой помещений. Мигель любил свою работу, добросовестно выполнял ее и не видел причин, почему должен стыдиться труда, коим зарабатывает себе на хлеб.

Он мог бы отдохнуть в перерыв и в кафетерии для персонала «ССД», тем более что кофе там бесплатный, но такой дерьмовый, и к нему не дают натуральных сливок или молока. Кроме того, Мигель не был любителем поболтать с коллегами, а, наоборот, предпочитал попить кофейку в одиночестве, почитывая газетку. Вот чего ему не хватало, так это сигарет. Он поклялся бросить курить, когда оказался как-то в отделении неотложной помощи, и хотя Господь не исполнил своей части сделки, Мигель так и не возобновил прежнюю привычку.

Подняв глаза на входящего в кафе посетителя, он узнал Тони Петрона, тоже уборщика из «ССД», постарше его, работавшего на административном этаже. Оба приветственно кивнули друг другу, но Мигелю не хотелось, чтобы Петрон подсаживался к нему. Да и тот, видимо, предпочитал уединение, а потому прошагал в угол зала, расположился за свободным столиком и принялся читать электронные письма или эсэмэски на своем сотовом телефоне. Мигель вернулся к своему сладкому кофе и еще раз пробежал глазами сопроводительное послание к буклету, адресованное лично ему. На память пришли и другие непонятные происшествия.

Во-первых, что там случилось с табелем регистрации его присутствия на работе. Дело в том, что в «ССД» надо просто миновать турникет, чтобы компьютер сам отметил по служебному пропуску, кто и когда явился на работу или покинул здание. Однако два раза с начала года табели Мигеля вообще отсутствовали. У него была фиксированная сорокачасовая рабочая неделя, и платили ему всегда за сорок отработанных часов. Но в последние месяцы Мигель стал замечать ошибки в своих учетных документах. Например, в них указывалось, что он пришел на работу раньше, чем на самом деле, и ушел тоже раньше. Или пропустил будний день и отработал в субботу. Но такого никогда не было. Мигель переговорил об этом со своим бригадиром. Тот лишь пожал плечами: