Первый плод их беззакония изображен в 6-ой гл. Д. А.
– это обида иудеями вдовиц еллинистов*.

* Подробно изложено это в 8-ой главе: “Царственное священство”. Здесь мы говорим только о последствиях греха в церкви - кресте святых.

Церковь уже не может пребывать в великой благодати, ей надлежит принять крест ( “мы проповедуем Христа распятого”, Ап. Павел).

И вот льется кровь первомученика Стефана. Он как бы спешит принести себя в жертву, принять распятие. Недолгая история первоизбранника народа Стефана раскрывает образ действия Духа Святого не только в данное время, но и в последующие века церкви.

Передадим сначала внешне, а потом изъясним духовно, что произошло.

Первый из семи мужей, избранных собором по предложению апостолов: выбрать из среды своей семь мужей пещись о столах, - св, Стефан явил необычайные дары Св. Духа. Исполненный веры и силы, Стефан совершал великие чудеса и знамения в народе. Никто не мог противостоять его мудрости и Духу, которым он говорил.

Вскоре его схватили и, ложно обвиняя в хуле на место святое, поставили на судилище.

Стефан так обратился к собравшимся: “мужи, братия и отцы! Послушайте”. И в спокойной обстоятельной речи он показал синедриону, как знакома ему история израильского народа.

Но вдруг как бы спокойствие оставляет Стефана, и он воскликнул, обращаясь к судьям: “жестоковыйные люди с необрезанным сердцем и ушами, вы всегда противитесь Духу Святому, как отцы ваши, так и вы: кого из пророков не гнали отцы ваши? (до сих пор Стефан в своей речи говорил: наши отцы). Они убили предвозвестивших пришествие Праведника, Которого предателями и убийцами сделались теперь вы”.

Слушая, судьи рвались сердцами своими и скрежетали на Стефана зубами.

Но Стефан, будучи исполнен Духа Святого, воззрев на небо, увидел Славу Божию и Иисуса, стоящего одесную Бога; и сказал: “вот я вижу небеса отверстые и Сына Человеческого одесную Бога”.

Это привело в бешенство весь синедрион. Громко крича, они набросились на Стефана и повлекли его за город. Там побили камнями праведника.

“В те дни произошло великое гонение на церковь в Иерусалиме, и все, кроме Апостолов, рассеялись по разным местам Иудеи и Самарии”.

Размышляя житейски, можно сказать: несдержанность Стефана на суде погубила его самого и разрушила дотоле спокойную жизнь церкви в Иерусалиме.

Мы знаем из речи Ап. Петра и затем Павла на суде, что, защищаясь, они стремятся выяснить истину и, по возможности, избегают раздражать судей. Ими, конечно, руководил Дух Святой. Почему же Стефан поступил иначе? Один толкователь Евангелия предполагает, что Стефан потерял терпение, заметив на лицах своих слушателей тупое самодовольство, вызванное его повествованием истории избранного Богом народа.

Но руководимые Духом Святым не теряют терпения и не могут раздражаться.

Гневные слова Стефана - не его гнев. Обреченный на мученичество (соизволение Божие на крест в церкви) он явился перед врагами Христа, как посланник Бога Всевышнего. сказано: все сидящие в синедрионе, смотря на него, видели лицо его, как лицо Ангела.

Это было победное выступление церкви, но уже не земной (ибо пасхальное время ее миновало), а небесной.

Перед миром, не желавшим принять Христа, обличая его, стоял небесный житель.

При таком изъяснении вот что представляется еще непонятным: если Стефан, обличая судей, говорил не свое, а исполнилась на нем заповедь Христа: “Когда будут предавать вас, в тот час дано будет вам, что сказать”,- то как понять его первоначальное обращение к судьям?

Возможно ли, будучи в одном духе, почетно именовать людей: братия и отцы, а потом вдруг назвать их предателями и убийцами Праведника?

Объяснение этому следующее: Стефану надлежало по соизволению Божию приять крест за церковь, но это не было ему заранее открыто. Он стал перед судилищем с душой исполненной любви, без желания кого-нибудь обличать - несомненно он чувствовал то же, что Ап. Петр немного ранее, когда говорил народу об убийстве Начальника жизни: “впрочем я знаю, братие, что вы, как и начальники ваши сделали это по неведению”.

Мы здесь на земле не судим ближних и не знаем сокровенное их души: покаялись ли они, готовы ли покаяться или продолжают противиться.

Стефану достаточно было опровергнуть ложное обвинение, что он хулил святое место и закон, чтобы выйти из суда оправданным. Ведь он обвинялся не за веру в Иисуса Христа.

И, конечно, он торопился, как можно скорее вернуться к своей работе на пользу ближним. Мысль о смерти была ему чужда, как гибель Божиих даров (таланта) в самый разгар деятельности.

И вот, прерывая спокойное течение защитительной речи, вдруг предстали умственному взору Стефана те слова, которыми надлежало ему, исполняя волю Духа Святого, обличить своих судей.

Напрасно думать, что праведник, руководимый Духом Святым, теряет свободу и не чувствует ответственности своих слов. Нет, истинный христианин всегда сохраняет глубочайшую ясность сознания и ближайшие последствия его действий и слов ему открыты (в этом и заключается для него свобода: выбор между человеческим разумением и Божиим судом). И Стефан тотчас понял, что слова против судей несут ему смерть. Человеческий рассудок должен был восстать со всей силой: умереть в то время, когда сердце горит светом Божиих даров на служение людям! Но это и есть Крест - страшный момент приятия крестных мук.