— Ну что, вперед, товарищ, — сказала она.

Бобби вспомнил, что когда не ладилась сценка и Гарриет это раздражало, то она начинала изображать персонаж в стиле Джона Уэйна. [21] Нервная привычка, которую он в свое время просто ненавидел, сейчас удачно разрядила атмосферу между ними.

— Скоро уже мы будем что-нибудь делать? — спросил маленький Боб.

— Скоро, — ответила Гарриет. — Давай-ка, потренируйся ходить, как зомби. Пошастай тут немножко.

Бобби и Гарриет снова присели на край фонтана. Сжав руки в маленькие костлявые кулачки, Гарриет положила их на колени. Странным взглядом, обращенным внутрь себя, она уставилась на руки на коленях. И снова принялась массировать пальцами одной ноги пальцы другой. Бобби нарушил молчание. В конце концов, кто-то из них должен был заговорить первым.

— Не могу поверить, что ты замужем и у тебя ребенок, — начал он веселым и удивленным тоном, который всегда использовал, когда друзья в очередной раз сообщали ему, что получили роль, на которую он только что прослушивался. — Мне нравится твой пацан. Симпатяга. Хотя как может не понравиться этакий полуразложившийся малец?

Она вернулась к нему из мира своих размышлений и робко улыбнулась.

— Давай-ка выкладывай все про твоего Дина, — продолжал Бобби.

— Он заедет чуть позже. Отвезет нас пообедать. Поедешь с нами?

— Ну конечно! — воскликнул Бобби, отметив про себя, что надо бы постараться демонстрировать поменьше энтузиазма.

— Дин всегда стесняется, когда его знакомят с новыми людьми, так что не жди от него многого.

— Да ладно. — Бобби снисходительно помахал рукой, давая Гарриет понять, что все будет нормально. — Мы найдем о чем потрепаться. Я всегда был неравнодушен к темам деревообработки и производства фанеры.

Подтрунивая над ее мужем, которого совсем не знал, Бобби шел наугад. Но Гарриет только усмехнулась и сказала:

— Да, пожалуйста, можешь выспросить у него все про размеры досок. Задавай любые неприличные вопросы, даже те, которые ты всегда стеснялся задать.

Какое-то время они оба немного глупо улыбались, сидя рядом и практически соприкасаясь коленями. Они так и не научились разговаривать друг с другом. Они ощущали себя наполовину на сцене, стараясь использовать слова друг друга в качестве отправной точки для какой-нибудь хохмы. Совсем ничего не изменилось.

— Мне никак не верится, что мы с тобой встретились тут, — сказала Гарриет. — Мне было очень интересно, что с тобой происходит. Вообще я много о тебе думала.

— Правда?

— Я думала, что ты уже знаменит.

— Ха, теперь нас таких двое, думавших, — сказал Бобби и подмигнул ей. И тут же раскаялся. Это были фальшивые эмоции, а он не хотел фальшивить с Гарриет. Он поспешно заговорил, отвечая на вопрос, который она не задавала: — Я собираюсь осесть. Вернулся сюда месяца три назад. Живу пока с родителями, повторно адаптируюсь к Монровиллю.

Она кивнула, не отводя от него взгляда, серьезного настолько, что Бобби стало не по себе.

— Ну и как, получается?

— Потихоньку, понемногу, — солгал Бобби.

В перерывах между сценами Бобби, Гарриет и маленький Боб сочиняли истории о том, как они покинули этот мир.

— Я работал комедийным актером в городе Нью-Йорке, — рассказывал Бобби, ощупывая рану у себя на голове. — И один раз, когда я был занят в спектакле, произошло ужасное.

— Ага, — встряла Гарриет. — Объявили твой выход.

— Произошло то, чего раньше никогда не случалось.

— Что? Неужели кто-то в зале засмеялся?

— Нет, я в тот день был в ударе. Зрители катались по полу от смеха.

— Они просто бились в агонии.

— И вот когда я вышел на поклон, произошло несчастье. Работник сцены, который находился наверху под потолком, уронил мне на голову сорокафунтовый мешок с песком. И я умер под гром аплодисментов!

— Просто зал аплодировал этому монтеру, — сказала Гарриет.

Малыш Боб серьезно посмотрел на Бобби и взял его за руку:

— Мне очень жаль, что тебя стукнули по голове. — Он прикоснулся сухими губами к костяшкам Бобби.

Бобби уставился на него сверху вниз. Его руку слегка щекотало в том месте, где малыш ее поцеловал.

— Он всегда был самым ласковым, самым жалостливым ребенком на свете, — объяснила Гарриет. — В нем столько сочувствия ко всем. При любом крошечном проявлении слабости он готов кинуться человеку на шею, чтобы пожалеть. — Она потрепала сына по волосам. — А тебя что прикончило, малявка?

Малыш поднял руку и пошевелил обрубками пальцев:

— У меня пальцы попали в папину пилу, и я умер от потери крови.