— Верка, давай! Давай, Вера Алексевна!

— Что вы можете сказать по поводу инцидента? — смазливый журналист встал так, чтобы за его спиной были милицейская машина и орущая толпа. На фоне волнения толпы его лицо должно было смотреться особенно эффектно. Говорил журналист быстро, захлебываясь словами и глотая концы фраз: — Итак, мы с вами находимся у подъезда од ного из жилых домов в… Судя по всему, в Москве произошло очередное заказное убийство, которые свидетельствуют о переделе сфер влияния бандитских… Убитый был крупным бизнесменом, да?

— Да кто его знает, кем он был. Ходют тут всякие…

Дальше Ксения уже не слышала, потому что следователь уволок ее в подъезд.

— Ну все, пошла работа! — с чувством сказал он. — Теперь начальство будет так наседать, будто это единственное дело у меня в производстве! Хотя, конечно, признаюсь: в моей практике такого еще не было. Все интереснее и интереснее. Заходите, Ксения Максимовна, не стесняйтесь. Вы это уже видели.

Ксения бочком протиснулась в подъезд. Теперь зрелище казалось ей жутким. Она даже представить себе не могла, что совсем недавно осмелилась залезть мертвецу в карман. А следователь смотрел на нее очень внимательно:

— А не вы его, часом, Ксения Максимовна? А?

Ножичком-то?

— Я? — Ксения чуть не закашлялась.

— Ну да. Если на табуретку встать… Впрочем, что я говорю? Мужицкая работа. Нападавший был с Анатолием Воробьевым примерно одного роста.

— Я не могу здесь… — невнятно прохрипела Ксения.

— Наверх поднимемся? Ну, хорошо, хорошо. Нашатыря ни у кого нет? Девушке плохо.

— Мне не… Господи, да что ж это такое?!

Он был сегодня не злым, а очень даже грустным. И Ксения впервые увидела в нем не врага, а просто человека. Нормального человека, в котором есть и достоинства, и недостатки. Увидела не слишком молодого, полного, лысеющего мужчину, усталого — ведь его подняли ночью из теплой постели внезапным звонком. Кто знает, почему он стал следователем?

— А знаете, почему у меня нет детей, Ксения Максимовна? — вдруг спросил он.

— Почему?

— Я уже в третий раз женат. Жены уходят от меня быстрее, чем я успеваю сделать их беременными. Думаете, это потому, что я люблю свою работу?

— Не знаю.

— Вот и я не знаю. Утешаю себя тем, что выполняю свой долг. Но женщина может терпеть отсутствие в доме мужчины до определенного предела. Пока не начинает понимать, что годы проходят. И тогда ей приходит в голову мысль, что надо срочно изменить свою жизнь. Самый постой способ — это развод. Вот и думай после этого.

— Я знаю, что Анатолий был ее двоюродным братом.

— И я знаю, милая. Не слишком трудно было установить. Признаюсь, что с самого начала думал, что это он. Прямая выгода — между ним и наследством Евгении Князевой стояла только синьора Ламанчини. Единственное, чего я не понял, это зачем он Попова-то убил? А теперь выходит, что наша песня хороша, начинай сначала. Теперь нет смысла доказывать, что это он утопил бедную Элеонору Станиславовну.

— Богатую.

— Но утопил же, а?

— Он сказал, что они с теткой просто плыли.

— Да, вскрытие подтвердило инфаркт, я справлялся. Но он же был рядом, здоровый сильный мужчина, спортсмен. Неужто не мог поднять на борт яхты тетку живой? Люди и после нескольких инфарктов выживают. И ведут после этого весьма активную жизнь. Впрочем, это уже не имеет значения.

— Почему?

— Потому что его и Попова зарезал один и тот же человек. Удар очень характерный. Профессионально поставленный, я бы сказал. Надо долго тренироваться, чтоб так бить. Одна только неувязочка.

— Какая?

— Вы что, хотите, чтобы я прямо сейчас раскрыл вам тайны следствия? Кто кого допрашивает?

— Вы — меня, — просипела Ксения.

— Вот и давайте начнем по порядку: зачем он сюда пришел?

— За…

— Не спешите врать.

— Я и не собираюсь, — сказала Ксения и покраснела. — Толя хотел забрать письма матери.

— Ох ты, как сентиментально! А парень не похож на романтика. Уж очень неромантично он себя вел. Узнал, что наследство точно светит ему и поторопил события. Скажите еще, что он убил синьору Ламанчини из чувства мести.

— Никто не знает, почему он ее убил.

— На самом деле из-за денег убивают только отъявленные мерзавцы. Всеми остальными движут смешанные чувства. Приятного человека трудно пырнуть ножом, даже если после этого ты решаешь все свои проблемы… Значит, он к вам пришел за письмами своей матери. Допустим. И вы открыли ему дверь?

— Да.

— А если бы он вас убил? Ведь неизвестно пока, кто из шестерых зарезал вашу близкую подругу. Неужели не было страшно?

— Было.

— И не врите мне, что вы не подстраховались. Инстинкт выживания в вас очень силен, Ксения Максимовна. Такие люди, как вы, не склонны к самоубийству. Для этого надо, пардон, иметь мозги и крепкие нервы. Чтобы рука не дрогнула.