Когда Бульон снова привел Жоакима в класс, мы заметили, что нос у того сильно распух. Бульон сказал, что с него достаточно, и если мы не прекратим, то будем наказаны.

— Почему вы не берете пример с вашего товарища Аньяна? — спросил он. — Посмотрите, как он хорошо себя ведет.

И Бульон ушел. Тогда мы спросили у Жоакима, как это он проморгал Бульона, и он сказал, что нечаянно уснул, пока смотрел в замочную скважину.

— Фермер поехал на ярмарку, — стал читать Аньян, — у него в корзине было двадцать восемь яиц по сто франков десяток.

— Это из-за тебя я получил дверью по носу, — сказал Жоаким.

— Ага! — сказал Клотер. — Сейчас он, как миленький, съест свой задачник вместе с фермером, яйцами и очками!

Тогда Аньян разревелся. Он кричал, что мы злые, и что он скажет своим родителям, и нас всех выгонят.

Тут открылась дверь, и вошел Бульон. Мы сидели на местах и молчали, только Аньян рыдал за столом учительницы.

— Что это значит? — сказал Бульон. — Теперь вы отвлекаете других? Вы меня просто с ума сведете! Каждый раз, когда я прихожу, кто-нибудь обязательно паясничает! Ну-ка, все посмотрите внимательно мне в глаза! Если в следующий раз я увижу, что вы опять что-нибудь натворили, я накажу всех!

И он снова ушел. А мы решили, что сейчас лучше не баловаться, потому что, когда наш воспитатель разозлится, он здорово наказывает. Никто не шевелился, было слышно только, как всхлипывал Аньян и жевал Альцест, мой друг, он всегда ест. А потом все вдруг услышали тихий скрип, и дверь начала медленно открываться. Мы смотрели, затаив дыхание, даже Альцест перестал жевать, и вдруг кто-то крикнул:

— Это Бульон!

Дверь отворилась, и вошел Бульон с красным от злости лицом.

— Кто это сказал? — спросил он.

— Никола! — сказал Аньян.

— Неправда, ты подлый врун!

И правда, что это была неправда, потому что крикнул Руфус.

— Это ты! Это ты! Это ты! — завопил Аньян и снова разревелся.

— Ты останешься после уроков! — сказал мне Бульон.

Тогда я заплакал и сказал, что это нечестно и что я брошу школу, и обо мне еще пожалеют.

— Это не он, это Аньян сказал «Бульон», — крикнул Руфус.

— Я не говорил «Бульон», — заорал Аньян.

— Нет, ты сказал «Бульон», я хорошо слышал, как ты сказал «Бульон», точно «Бульон».

— Хватит, — сказал Бульон. — Вы все останетесь после уроков!

— А я-то за что? — спросил Альцест. — Я же не говорил «Бульон».

— Я не хочу больше слышать это дурацкое прозвище, понятно? — закричал Бульон, он почему-то очень нервничал.

— Я не останусь после уроков! — заплакал Аньян и давай кататься по полу, у него началась икота, он сделался весь красный, а потом синий.

Почти все ребята в классе кричали или плакали. Мне показалось, что Бульон тоже сейчас расплачется, но в это время в класс вошел директор.

— Что здесь происходит, Буль…, мсье Дюбон? — спросил он.

— Я сам ничего не понимаю, — ответил Бульон. — Один катается по полу, у другого, когда я открываю дверь, из носа идет кровь, остальные вопят. Я никогда не видел ничего подобного! Никогда! — И Бульон схватился руками за голову, а его усы зашевелились.

На другой день к нам вернулась учительница, но Бульон почему-то не пришел.

Сегодня Альцест позвал ребят из класса собраться после обеда на пустыре рядом с его домом. Альцест — это мой друг, он любит поесть и поэтому очень толстый. А позвал он нас, потому что папа подарил ему новенький футбольный мяч, и мы решили устроить настоящий матч. Альцест — классный парень!

В три часа мы пришли на пустырь. Всего нас получилось восемнадцать. Надо было решить, как разделиться на команды с одинаковым числом игроков. С судьей все оказалось просто: мы выбрали Аньяна. Аньян — первый ученик класса, мы его не очень любим, но он в очках и его нельзя бить, а для судьи — это то, что надо. И еще, ни одна команда не хотела брать Аньяна игроком, потому что в спорте он слабак и чуть что начинает плакать. Но вышла заминка, когда Аньян потребовал, чтобы ему дали свисток. А свисток был только у Руфуса, потому что его папа полицейский.

— Я не могу дать свисток, — сказал Руфус. — Это семейная реликвия.

Что было делать? В конце концов решили, что Аньян будет говорить Руфусу, а тот свистеть вместо него.

— Когда мы наконец начнем играть? Я уже есть хочу, — закричал Альцест.

Но тут возникло новое затруднение. Ведь если Аньян будет судьей, игроков останется только семнадцать, и когда мы поделимся на команды, получится один лишний. Тогда мы придумали, что кто-нибудь станет судьей на линии и будет махать флажком каждый раз, когда мяч уйдет за боковую. Для этого выбрали Мексана. Один судья на линии для целого поля — это очень мало. Но Мексан бегает быстро, ноги у него длинные, худые и всегда грязные коленки. Однако Мексан не желал ничего слышать, он хотел гонять мяч. И еще он сказал, что у него нет флажка. В конце концов он все же согласился быть судьей на линии, но только на первый тайм. А вместо флажка решил махать своим носовым платком. Платок был, правда, не очень чистый, но ведь он, когда шел сюда, еще не знал, что его платок станет флажком.