— Вы можете быть совершенно спокойны, — заверила ее Ольга Сергеевна. — Я знаю немало семейных тайн родителей своих учеников, но я сама мать и педагог, и никогда не поделюсь подобной информацией ни с кем, даже с мужем.

— Буду надеяться, — ответила женщина. — Мне бы самой очень хотелось навсегда забыть о существовании Крылатова. Но потрясающее сходство сына с отцом не дают мне этого сделать.

— Извините, а Мирик знает, что Павел Павлович не его родной отец?

— Конечно, знает. Мы разошлись с Новомиром, когда сыну было три годика. Отцом, надо признать, Крылатов был хорошим. Мирочка очень долго не мог понять, куда делся папа, и постоянно спрашивал меня о нем. В то время я соврала сыну и сказала, что папа умер. А когда он подрос, я рассказала ему об отце. Пояснив парню, что у того другая семья. Сейчас Крылатов живет в Америке, читает лекции по психологии в Бостонском университете, занимается наукой и вполне благополучен.

— А с сыном он хоть какую-то связь поддерживает? — спросила Ольга.

— К счастью, я лишила его этой возможности. Годы, которые мы прожили с Новомиром, оказались для меня одним сплошным кошмаром. Замуж я за него шла по безумной любви, хотя меня многие отговаривали, зная его легкомысленную натуру. Он тогда уже учился на четвертом курсе университета и сразу после его окончания поступил в аспирантуру. Учился заочно и преподавал в том же университете психологию. Я родила ему сына, назвала его именем, думала, уймется мужик, поймет, что у него семья. Не тут-то было. На педагогическом факультете университета, где учились в основном девушки, Крылатов чувствовал себя, как в малиннике. Другие преподаватели взятки за сдачу экзаменов с отстающих студентов брали деньгами, а Новомир Львович брал натурой. Я потребовала, чтобы он оставил преподавание, но и это не помогло. Сколько раз я его выгоняла, принимала, прощала и надеялась на лучшее.

Но всякому терпению приходит конец. Устав от его "дежурных" влюбленностей, от его ложных клятв и заверений, что это в последний раз, я подала на развод. С Пашей в тот момент мы были уже знакомы, хотя любовниками не были. Разведясь с Крылатовым, я сразу вышла замуж за Милорадова, сменила фамилию, и мы уехали в Германию. А Новомира, после окончания аспирантуры и защиты диссертации, пригласили читать лекции в Бостонский университет. Соседка мне рассказывала, что Крылатов много раз приезжал в Питер и пытался нас с сыном разыскать, но он не знал ни моей новой фамилии, ни где я нахожусь.

Когда мы вернулись из Германии, то жили в другом районе, и я долго сама ничего о Новомире не знала. Совсем недавно случайно встретила его бывшего приятеля, и он мне рассказал, что тот проживает в Америке и в Россию возвращаться не намерен.

— Екатерина Максимовна, а вам не кажется, что это довольно жестоко не давать возможности видеться отцу с сыном?

— Нет, не кажется, — решительно ответила женщина. — Я не желаю, чтобы он оказывал какое-то влияние на формирование характера моего мальчика. У этого человека просто патологическое влечение к женщинам. Уверяя меня в своей любви, он падал на все, что движется, — горько усмехнулась она.

— А как же вашему супругу удалось официально усыновить мальчика? Ведь отказ от сына Крылатов не писал, как я понимаю, — поинтересовалась Ольга Сергеевна.

— Очень просто, — ответила женщина, — я написала заявление в суд, что бывший муж пять лет не дает о себе знать, жив или нет неизвестно, а ребенка надо оформлять в школу. Безусловно, Павел ко всему прибавил очень солидную сумму, и мы все без труда оформили. Муж с моим сыном очень хорошо ладят, и мальчик довольно быстро, когда мы начали жить вместе, стал называть его папой.

После разговора с матерью нового ученика, Ольге безумно хотелось с кем-нибудь поделиться своими переживаниями. Единственным человеком, которому она могла безбоязненно рассказать все, была Анастасия Александровна. С ней они познакомилась лет 10 назад. Настя была постарше, ей недавно исполнилось 50 лет. Она имела свой бизнес, была необыкновенно энергичной и очень мудрой женщиной.

Нельзя сказать, что за эти годы они стали близкими подругами, но когда Ольге было невыносимо плохо или наоборот случалось что-либо радостное, она шла к Анастасии. У той была потрясающая способность внимательно выслушать, посочувствовать, дать совет, если ее об этом просили. Она никогда не осуждала и не навязывала своего мнения, но высказывала его совершенно откровенно, не кривя душой.

Однажды, когда Оля посетовала, что так привязалась к своим нынешним ученикам и не представляет, как через год она будет брать новых первоклашек, Настя предложила ей оставить школу и заняться ее бизнесом. Объяснив, что ей нужен грамотный человек, который умеет общаться с людьми, обладает способностью убеждения и немалым терпением. Ты, наконец, избавишься от кучи тетрадей, которые тебе приходится проверять, у тебя будет ненормированный рабочий день, и зарабатывать ты станешь во много раз больше, — сказала она в тот день. Кстати, — с улыбкой добавила она, — ненормированный рабочий день, это не то, что пашешь с утра до ночи, а просто, есть настроение — работаешь, нет — можно безболезненно отдохнуть. Хотя заработок, безусловно, будет зависеть от времени, уделяемого бизнесу.

Вначале Ольга Сергеевна даже не восприняла это предложение всерьез, а теперь все чаще задумывалась над ним. И хотя муж ее был одним из ведущих нейрохирургов страны, работал в частной клинике и зарабатывал очень хорошие деньги, поэтому собственная зарплата ее не особо волновала, но от школы она страшно устала. Действительно устала от тетрадок, от ответственности за учеников, от строгой дисциплины, которая царила в стенах лицея, возглавляемого суровой Серафимой Андреевной.

По дороге домой Ольга Сергеевна наудачу зашла в офис Анастасии Александровны, который, к счастью, располагался совсем рядом с ее домом. Та оказалась на месте, обрадовалась ее приходу и, как обычно, усадила за стол, угощая умопомрачительным кофе.