А я скучал. Всего-то делов — идти вперед, поворачиваться, идти назад, и так многократно. Я — подсадная утка. Я иду вперед, и меня не касается, согласованно или не очень двигаются норлинги с друэгарами. И это повод посматривать свысока на тех и других. Я всего лишь улыбался, даже не ржал, пальцем тоже не показывал, но норлинги смотрели подозрительно, и похоже, у Сваарсона будет шанс оторваться — за вахмистра. И еще я этому викингу дорожку перебежал в том смысле, что он, как самый храбрый, вперед рвался, а впереди-то я пойду. И не объяснишь ведь, что это первое место я бы с удовольствием ему уступил, даже доплатил бы.

А вот вопрос — кто еще в «платную» группу ополчения пойдет? Понятно, те, кто себя ценит повыше прочих. И быть просто грузчиками в торговых точках или там докерами, паромщиками и вышибалами в городе пришлых им не очень весело. На родине-то они воины…

Перерывчик наступил примерно через два часа учений. Унтер убежал докладывать по начальству, что группа, выпущенная на улицы Сеславина, с вероятностью в восемьдесят процентов друг друга не перестреляет. А мне бы лучше в сторонке постоять. Вот в тенечке и постою. Солнышко трудится не отлынивая… Норлинги собрались кучкой, что-то коротко переговорили, и почти сразу от них отделился невысокий, но широкоплечий малый с бесхитростным широким лицом и косичками на висках. Бородка у него едва пробивалась, такими тоненькими романтическими кудряшками. Но кольчуга из мелких колец сидела на нем так, как на мне, наверное, никогда сидеть не будет — для этого плечи бы мне отрастить надо. Северяне разобраться решили, кто тут круче.

Норлинг быстро пересек двор и подошел ко мне с утверждением, высказанным хотя отрывисто и злобно, но по-великореченски, то есть по-русски:

— Ты с нами не пойдешь, эльф!

— Конечно, я пойду впереди!

Вот тут он сел. Впрочем, пока я лью воду на его мельницу.

Оглянувшись на хмурую группу норлингов, даже не на них, а на угол здания, из-за которого мог в любую секунду выскочить вахмистр и где уже маячил на стреме дозорный, зачинщик выложил свой главный козырь:

— Мы не пойдем за эльфом!

— Ваше право — сами с Парфеновым разбирайтесь!

Опять он сел. Сейчас пойдет последний довод. И точно:

— Мы таких, как ты… камнями забиваем.

— Хоть вешайте, я не из таких.

— Все эльфы не мужчины.

— Врешь. Такие же мужики, как и вы.

Уперся, понимаешь, как баран. Можно, конечно, было по-другому. Спросить, откуда он так хорошо разбирается, кто такой, а кто нет. Подозрительно это! Может, он сам… не такой?

Или просто объяснить учительским тоном, что если бы эльфы все «такие» были — как народ бы сохранился?

Но я тоже опасался, что вахмистр сейчас вернется, и решил не затягивать переговоров. И, кстати, машут уже норлингу, идет Парфенов.

— Отвечаешь? — быстро спросил норлинг.

— На кистенях? — так же быстро, по-деловому, спросил я.

На кистенях норлинги дерутся. И неплохо. Но бой этот особый, ритуально-обрядовый. На рождение сына такие бои устраивают или на праздник какой — на солнцестояние, например. Так вот и дерутся между собой, а после такого боя победитель имеет право на зуб побежденного, хотя примерно в девяноста процентах случаев обрядовые бои не заканчиваются смертью противников. Но выбивают зуб как у мертвого — и в косичку вплетают. У молодца, стоящего передо мной, в косе три человеческих зуба и клыков каких-то чудищ штук пять. И свои зубы вроде бы все целы. А сколько у него среди «человеческих» трофеев — «ритуальных»? Если много — мне не повезло: в таком случае мастер-рукопашник передо мной.

Норлинг поморщился. Еще бы, я ведь обрядовый бой затребовал, а отказаться от такого боя ему нельзя. И быстро не спроворишь — надо круг собирать да по обряду все проводить. Не только до прихода вахмистра не успеть — после смены задерживаться придется. Вот и славно. Пусть адреналинчик у него «перегорит». Тут главное — самому не перегореть.

А вот и Парфенов. Вывернув из-за угла, вахмистр призывно замахал рукой, и вся наша группа скорым шагом направилась к нему.

— Становись!

И выстроились кое-как.

— Заряжай!

Ну и зарядили оружие — уже не кое-как, а «с чувством, толком, расстановкой». Тут никто халтурить не стал.

Все такой же нестройной толпой мы подошли к крыльцу, на котором нас терпеливо дожидался наш командир Иван свет-Сергеевич.

— Вы заступили на дежурство в восемь, — просветил нас пристав. — Сейчас пол-одиннадцатого. Вы идете на обход, в половине первого возвращаетесь сюда. Отсюда — в трактир, на обед. После обеда — разбор ошибок и отработка тактики. Потом — до восьми вечера — боевое дежурство на стене.

Вот такой план. Про обед пристав сказал явно для поднятия боевого духа. Дадут чашку перловки, кружку кипятку и полчаса времени, не больше. А как же завтрак, второй завтрак, ланч, полдник, хай-ти, он же пятичасовой, диннэр и… нет, кстати, диннэр-то как раз в восемь. Можно и без диннэра.

Эх, надул меня Иван Сергеевич, сильно надул… Теперь вот на голодный желудок с норлингом биться. Другое дело, что я и не думал, будто как-то по-мирному выйдет. Не получается у меня по-мирному, хотя я со всей душой.