Фэйри ролью конвоира не тяготилась — потому, видимо, что всерьез ее не воспринимала. Рук не заламывала, банальности про «шаг вправо-влево, прыжок на месте» не говорила, не угрожала, даже не смотрела на меня… Не сказать, что я так уж требую внимания к своей персоне, но «обыдно, да?»… Что ж, попробуем установить контакт.

— Куда направляемся, прекрасная Фэйри? — осведомился я самым нейтральным тоном.

— На минус два, куда ж еще, — лениво ответила Паола.

— Минус два — это подвал? — Похоже, кое-какие мои нехорошие предчувствия сейчас сбудутся. — А что у нас в подвале? — задал я вполне предсказуемый вопрос, оценив легкий кивок своей спутницы.

— Увидишь, тебе интересно будет. — Тут фэйри слегка усмехнулась. — На минус первом, кстати, вампир содержится… ну, еще зверинец там.

— Зачем вам вампир??? — В голове сразу всплыли все известные мне истории про способы использования подвала аборигенскими властителями. Втолкнуть туда пленника и посмотреть, как его сжирает упырь, вампир или еще какая гадость и гнусь. Хорошим считалось развлечение, аристократическим. Чем гнуснее гадость и гадостнее гнусь, тем аристократичнее…

— Ну мы у него третьего дня половину позвоночника вырезали, спинной мозг доставали… Весело было!

— Так он мертвый у вас тут или живой? — Удивлению моему не было предела.

Фэйри слегка ткнула кулачком мне в почку, но не утерпела: поболтать-то хочется, а, видать, не с кем. Не будешь же с орком разговоры разговаривать… С ним, как и с любым другим орком, можно только базары базарить…

— Живой вампир — это смешно, — фыркнула фэйри. — Какой же он живой, если вампиры — нежить? По лестнице спускайся давай, да за стенку держись, — добавила она, заметив, как я чуть не кувырнулся вниз, не найдя очередной ступеньки.

— Да, оксюморон получился, — согласился я с фэйри, восстановив равновесие. — А как его прикажешь называть? Целый? Так сама говоришь, что вы у него половину позвоночника вырезали, чтобы спинной мозг достать…

— Мы его называем «объект номер восемь».

Опаньки! А кто же предыдущие семь? И я, значит, номер девять?..

— Сложно вампира ловить было?

— Да не знаю, не я ловила. Конкруд какую-то команду нанял, давно уже, много золота отсыпал…

— Подожди, так ведь вампиры со временем сильнее становятся! Не боитесь, что сил накопит, путы перегрызет и всех вас на куски порвет? Тебя, впрочем, оставит… — Я заложил большие пальцы рук за пояс, всем своим видом показывая, что сейчас скажу комплимент… Ага, только дотянусь до колец на концах стальной струны, закрепленной с внутренней стороны пояса.

— Не боимся! — Фэйри повернулась ко мне, и я увидел, как блестят в ее прелестном ротике зубки. Или клыки? — У нас теперь «однофунтовики» есть, и стреляем мы метко! — Стволом неизвестно как оказавшегося в ее руке вороненого «аспида» фэйри ткнула мне под ребра, мягко намекая, что она все видит. — А почему меня в живых оставит?

Женщинам надо говорить комплименты. Особенно когда они на комплимент прямо-таки напрашиваются. Нарываются. Набрасываются на комплимент как на амбразуру. И все ради того, чтобы где-нибудь за чайком-кофейком-коньячком-водочкой похвастаться перед подругами: «А мне сегодня Корнеев полдня комплименты говорил! На колени падал, утверждал, что я самая пре-кра-стная, ныл, что он без меня не может!» И это после того, как я, например, говорил, что у девушки платье красивое, то есть самые избитые банальности. Или банальные избитости? Хм-хм, вот по поводу избитости: надо все-таки Паоле комплимент сказать, и плевать, что моя жизнь отчасти в ее руках.

— Тебя оставят, чтобы мучительно любить!

Короткая серия ударов по корпусу, завершившаяся небрежным движением согнутого указательного пальца, средней его фалангой, мне по носу, снизу вверх. Нормальный такой ответ, в стиле восточных школ.

— Ты чего, это ж комплимент?! — прохрипел я, когда ко мне вернулась возможность дышать, а выступившие из носа кровь и сопли, а заодно и слезы были утерты рукавом свитера. — Любить и мучиться от неразделенной любви! — Я изобразил ту самую неразделенную любовь, вытаращив глаза и повращав глазными яблоками. — А ты что подумала?

Спрашивать я постарался без всякой язвительности, но со всей возможной серьезностью.

— Комплиментщик! — Вот тон фэйри вряд ли можно было назвать серьезным. — Жаль только, хлипенький какой-то… А вообще-то я тебя по-хорошему предупреждаю: будешь трындеть — до нижних уровней самостоятельно не дойдешь…

— «Отворите мне темницу, дайте мне свободу дня!»…

До черногривого коня с девицей я не дочитал. Просто не успел. Затрещина, которую я получил от фэйри, бросила меня на пол, так что я едва успел подставить руки, чтобы окончательно не разбить рожу о каменный пол. Ну и девица — ощущение, будто лошадь лягнула! Что ж меня все дамы бьют последнее время? Еще немного — и у меня комплексы нехорошие разовьются… Последние слова я, кажется, проговорил вслух, потому что фэйри засмеялась. Надо мной, понятное дело… Что ж, рассмешить девушку — значит, наполовину соблазнить ее. В голове уже начал потихоньку вырисовываться сценарий вроде «Кавказского пленника», когда молодая черкешенка влюбляется в русского пленника…

А то, что фэйри дерется, так это ерунда. Любая женщина, по крайней мере из тех, с кем я был знаком, даже самый невинный комплимент незнакомого мужчины воспримет в штыки, не знаю уж почему. Привычки нет?

За всеми этими мыслями я и не заметил, как мы спустились к основанию башни, а затем, через ту самую дверь, которую я оценил еще на входе в замок, зашли в подвал и начали спускаться на нижние уровни. Минус первый, тот, что с вампиром, мы пролетели быстро, к минус второму приблизились галопом. Фэйри едва не скакала по ступенькам, и я никак не мог решить — то ли она от природы такая прыгучая, то ли посчитала наш короткий разговор задержкой в пути, за которую может нагореть от начальства. Я усердно гнал от себя простую и здравую мысль, что фэйри ускорилась лишь оттого, что я попросту ей неинтересен.