Призрак самодовольно ухмыльнулся. Шаху следовало знать, что ссориться со строителями — себе дороже. Предвидя грядущие события, Эрик тайком замуровал в стены пустые бутылки, которые при попадании в них ветра создают интересные звуковые эффекты. Так что в ненастную ночь дворец напоминал концертный зал, в котором хор баньши исполняет наиболее жалостливые баллады. Теперь половина казны уходила на нюхательные соли для наложниц.

— Так вот — господин, который сейчас сидит в гостиной и берет меня измором, в те годы служил мазандеранским начальником полиции. Я до сих пор называю его «дарога». Его любимым занятием было следить за мной. По его собственным словам, никогда еще слежка не приносила такого удовольствия… Правда, под конец его агентура сильно поредела, потому что лично мне слежка никакого удовольствия не доставляла, — сострил Эрик. — Ну а когда я был вынужден скрыться из страны, дарога так затосковал, что подал в отставку и приехал в Париж, чтобы проводить дни, предаваясь любимому хобби. Особенно он любит следовать за мной по городу, даже приобрел себе пальто с высоким воротником, чтобы скрывать лицо. Только феску забывает снять. А вообще он славный малый, — вздохнул Призрак, присаживаясь на кровать, — только вот вбил себе в голову, что я шантажирую Кристину Даэ, так что его долг спасти несчастную девочку от моих козней. Он не уйдет, пока не объяснит мне, какой же я все таки негодяй.

— Он уйдет через 5 минут, — провозгласил Альфред неожиданно твердым голосом. Выпитый абсент уже добрался до его мозга и подначивал на всякие приключения.

— Полно вам! У него терпения на целый клуб любительниц макраме.

— Я могу его з-заставить.

— Вот только ваших вампирских штучек не хватало, — поморщился Призрак, — я только что поменял обивку на мебели, а кровь с бархата попробуй отмой.

— Нет, он уйдет по собственному желанию. Через пять минут. Хотите поспорим? Если вы проиграете, то разрешите Герберту музицировать на органе.

— А если выиграю?

По смущенному лицу Альфреда было заметно, что такой вариант еще не приходил ему на ум.

— Тогда… тогда я вам посуду помою… ту, что осталась.

— Cheri, что ты задумал?

— Увидишь! — его глаза сверкнули нездоровым энтузиазмом. — Эрик, у вас найдутся духи с таким крепким сладким запахом? Пачули, например? Сандал?

— Да за кого вы меня принимаете? — вспыхнул хозяин подземелий. — Хотя Кристина, кажется, оставила флакончик своих.

С этими словами он вынул из секретера граненый флакон из пурпурного матового стекла. Не долго думая, Альфред вылил себе на голову почти пинту духов, тщательно втерев их в волосы. После торопливо расстегнул рубашку на груди.

— Это хорошо, что ваш знакомый живет в Европе уже много лет. Значит, мы читали одни и те же книги.

С той лишь разницей, что Персу не приходилось писать по ним конспекты. Зато в школе Альфреда сочинения на тему «Как найти и обезвредить человека, который увлекается тем-о-чем-вам-и-знать-не-следует» были не редкостью. Причем обладателей мелкого, изящного почерка с завитушками оставляли без обеда.

… Шагнув из кухни в гостиную, Куколь вдруг изменил свое решение. Он попятился и, спрятавшись на буфетом, отхлебнул теплого чая, приготовленного для гостя. Потому что процентное соотношение здоровых и безумцев в этом доме качнулось в пользу последних.

А дарога, погруженный в криминальную сводку, даже не заметил появившегося юношу, который дружелюбно помахал ему рукой. Еще бы, ведь в статье описывалось леденящее душу преступление — кража веревки с бельем. Поскольку белье было женским, журналист назвал этот инцидент «преступлением против религии, моральных устоев и основ государственности.»

— Здравствуйте, сударь… — Альфред осекся и решил поприветствовать Перса витиевато, как и подобает немертвому. — Пусть ваш вечер будет полон печали, глубокой словно… угольная шахта и черной словно… словно она же!

Не поднимая головы, дарога кивнул:

— Как приятно слышать разумные слова. А то неуместный оптимизм уже оскомину набил.

Затем он учуял пачули. Это обстоятельство резко изменило его отношение к происходящему.

— А вы, собственно, кто такой? Что здесь делаете? — по старинной привычке, Перс достал блокнот и авторучку, готовясь записать сведения о подозрительном субъекте…

… от которого разило духами, как от парфюмерного магазина после сильнейшего землетрясения.

— Мы с другом снимаем здесь комнату, — вдохновенно выпалил Альфред,

— У Эрика?

— Ну да. Сами понимаете, сейчас 20 тысяч франков уже не та сумма, что была лет пять назад. Ему понадобились дополнительные источники фи-нан-си-ро-вания, — юный вампир старательно произнес по слогам мудреное слово, одновременно присаживаясь на диван рядом с гостем. Тот немедленно отодвинулся.

— Интересно, в Опере знают, что Призрак устроил здесь доходный дом? — пробурчал дарога. — И в этот вертеп он собирается привести бедную Кристину?

— Если вы насчет нас, то мы не причиним ей вреда! — пообещал Альфред.

Но и это утверждение Перса не успокоило. Скорее наоборот. С растущей подозрительностью он покосился на незнакомца, который, обнаружив на столе блюдо с апельсинами, выбрал самый крупный и задумчиво принялся его чистить. Перочинный нож плавно скользил по кожуре, оставлялся за собой оранжевую с налетом воска спираль.