Андрей Корф – автор, изумляющий замечательным русским языком, которым он описывает потаенную и намеренно скрываемую область человеческой жизни. Он называет свои короткие литературные зарисовки эротическими этюдами. Однако, то, о чем он пишет, к собственно эротической литературе имеет отношение только обращенностью к этой стороне нашего бытия, но не она главное в его творчестве. На наш взгляд мы присутствуем при становлении нового литературного стиля описания «картинок с выставки Жизни» в целом. Характерной чертой этого стиля является мозаичное многообразие в описании от чувственно-возвышенного до грубо-омерзительного – одного предмета – нашей жизни.
Андрей КорфЭротический этюд № 19
– Впервые колдунья была замечена за выполнением своих дьявольских обрядов в ночь на полнолуние после Рождества сего года. Я попрошу Джакомо, сына мельника, рассказать, что он видел…
– Ваше преосвященство, я видел все так же хорошо, как теперь – вас и почтеннейшую публику. Она… Она сидела на берегу реки…
– И что же? Продолжай, сын мой…
– Она, с позволения сказать… выла…
– Что?!
– Она выла, Ваше преосвященство, глядя на Луну…
– Потрудитесь объяснить получше, сын мой.
– Она сидела на берегу реки без… то есть… она…
– Ну же!
– Она сидела на берегу голая, ваше преосвященство, и выла, глядя на Луну!
– Вы расслышали какие-нибудь слова, она подавала какие-либо знаки небу или земле?
– Не знаю… Не помню… Мне стало так страшно, что я убежал домой, едва услышав эти звуки…
«…Как же, убежал ты, сучонок,… – она облизала разбитые губы, – а кто дрочил за кустом, мешая моему разговору с небом? Ты только потом припустил наутек, когда я позвала тебя к себе, чтобы ты не мучался понапрасну… Господи! Поскорее бы все кончилось… Но не раньше, чем я снова увижу Его… Я должна…»
– Преподобный Бартоломео, расскажите нам, что произошло месяц назад в вашем монастыре…
– В нашем, Ваше преосвященство, в нашем…
– Хорошо, в нашем монастыре. Так что же случилось тогда?
– Вы ведь сами изволите помнить…
– Сейчас я спрашиваю вас, брат мой, и потрудитесь ответить на мой вопрос…
– Да, да, конечно… Эта… Эта женщина постучалась к нам в ворота… И… И…
– Продолжайте же! Вы ведь славитесь красноречием среди нашей паствы!
– Она постучалась к нам, взывая о помощи, закутанная в рубище и стоя на коленях…
– И вы впустили ее?
– Ее впустил не я, а брат…
– Хорошо. Он еще расскажет нам, зачем он это сделал. Что было дальше?
– Она прошла на кухню, и оставалась там около часа… Мы не торопили ее. У нее, Ваше пр… преосвященство, был очень изможденный вид…
– И?
– Я не знаю, что она подмешала нам в питье, но спустя полчаса все братья почувствовали себя одержимыми дьяволом…
– Дальше.
– Она вышла к нам в трапезную и…
– И?
– И…
– Ну же!
– И танцевала на столе… А мы… мы…
– Брат мой, куда исчезло ваше красноречие?
– Мы хлопали в ладоши и пели вместе с ней, Ваше преосвящ…
«Да, да… Расскажи еще, что было потом… У тебя ведь неплохой буравчик, мой добрый хряк! Недаром ты так красноречив! Помню, помню твою потную задницу, которой я старалась не касаться руками, когда ты сопел мне в ухо… Если бы только ты, Ваше преосвященство, не осрамился тогда на глазах у всей подгулявшей братии! Что я не сделала тогда с твоей ветошкой, чтобы она развернула свой узелок?… Кабы мне это удалось – была бы сейчас цела и невредима… Цела и невредима… Господи! Ну, хоть на час, хоть на минуту, приведи ко мне Его! Я же должна сказать ему…»
– Почтенная Лукреция, расскажите нам, как ведьма околдовала вашего сына!
– …
– Что же вы молчите, добрая женщина? Почему вы все молчите? Или эта… Это адское отродье подшило вам языки?…
– Мой сын… Мой… сын…
– Не плачьте. Когда, как не сейчас, вы сможете поквитаться с этим порождением мрака?
– Это не вернет мне моего мальчика, Ваше преосвящ…
– Но это покарает убийцу!
– Она не убивала его, Ваше прео… Вы ведь знаете, что он повесился сам, и я по сей день хлопочу, чтобы его разрешили перенести на христианское кладбище…
– Что вы говорите? Вы норовите оправдать ведьму, которая приворожила к себе вашего сына и довела его до гробовой доски?
– Нет, Ваше пр… Он… Он…
– Ну же!
– Он просто любил ее. А она была к нему равнодушна.
«Да. Бедный мальчик, как я просила его не делать глупостей! И как он старался не делать их… До последнего… До последнего… Не надо было ласкать его тогда, в хлебном амбаре… Да ведь я и не ласкала… Просто позволяла ему делать все, что заблагорассудится… Почему я должна отвечать за то, что ему заблагорассудилось так полюбить меня… Почему… Господи! Ну, где же Он? Я должна успеть сказать ему, что…»
– Высочайшим повелением духовного суда мы приговариваем ведьму к испытанию водой. Будучи брошена в оковах в воду, она либо утонет, и тогда мы погребем ее, как благочестивую женщину, либо всплывет, и тогда мы подвергнем ее казни без пролития крови на медленном огне. Аминь!
«Не всплыву я. Ой, не всплыву… Ты, может, и всплыл бы, кусок говна в рясе, а мне не удастся… Что я вам сделала? Я всегда любила, и, если Он был далеко, я любила того, кто ближе… Кто смеет упрекнуть меня в этом? Ты, похотливый злобный старик? Или ты, прыщавый дрочила? Не вам ли досталось то, о чем вы мечтали своими бессонными ночами? Так за что же меня так ненавидеть? За что убивать меня? За что убивать меня, не дав напоследок поговорить с любимым? Куда вы спрятали Его? Я устану ждать его на небесах… Я ведь должна сказать Ему, что у старухи Марты…»