— Пошли, папа!

Малыш нетерпеливо расстегнул сумку, в которой находилось все необходимое для подводного плавания.

— Спокойно, — сказал Алексис. — Правильно… сначала ласты.

Лежа на мягком пледе, Райанна украдкой посматривала на Алексиса. Почему-то его плечи казались еще шире в тенниске с короткими рукавами, бедра в плавках — уже, а обнаженные крепкие ноги — длиннее.

Райанна почувствовала давно забытую дрожь возбуждения. Она закрыла глаза, вновь переживая волшебное ощущение, которое испытала когда-то, находясь в его надежных объятиях.

Странная боль пронзила душу Райанны — словно что-то необыкновенное навсегда ушло из ее жизни.

Но ведь это глупо — Алексис Петракис никогда не принадлежал ей! Он просто воспользовался ею, а затем отверг. Она была нужна ему лишь на одну ночь и никогда не должна забывать об этом.

***

— Он не слишком тяжелый?

Алексис кивнул на Ники. Мальчик, утомленный впечатлениями от путешествия на лодке и разморенный обильной едой, приготовленной Марией для пикника, спал у Райанны на коленях.

Женщина отрицательно покачала головой. Алексис полулежал на противоположном конце пледа, в тенниске, плотно обтягивающей его торс, вытянув мускулистые обнаженные ноги.

Райанна отвела взгляд.

— Он никогда не бывает тяжел для меня.

Улыбнувшись, она с любовью взглянула на спящего сына и пригладила его шелковистые волосы.

Алексис исподволь разглядывал женщину.

Улыбка преобразила Райанну, озарила ее лицо волшебным светом, смягчив тонкие черты. Теперь она казалась не истощенной, а просто изящной и хрупкой. Тепло средиземноморского солнца придало медовый оттенок коже Райанны, а ее глаза под ярким южным небом поражали глубокой синевой.

Алексис тряхнул головой.

Внешний вид Райанны Дэвьюс не имеет никакого значения. Она — мать моего сына. Ничего больше.

Мужчина нахмурился. Неужели она действительно была бухгалтером у своего отца? Я мог бы проверить. Существуют списки людей, имеющих профессиональную квалификацию.

Потому что, если это на самом деле так, тогда, возможно — возможно! — она была права, когда утверждала, что все его обвинения беспочвенны.

А если…

Он снова себя остановил.

Ну и что же? Она все равно виновата в том, что скрывала от него Ники, преднамеренно прятала сына от отца!

Жестоко. Злонамеренно.

Алексис поджал губы.

— Расскажи мне, каким Ники был в детстве. У тебя есть какие-нибудь его фотографии?

Райанна подняла глаза. Взгляд Алексиса по-прежнему казался непроницаемым и безразличным, но женщина смогла разглядеть в нем едва заметное сожаление.

Он испытывает чувство вины. Он никогда не видел своего ребенка в младенческом возрасте, и потерянные годы уже не вернуть ни за какие сокровища.

Райанна ощутила, как ее сердце пронзила боль.

Потерянные годы…

— Есть несколько, — ответила она, чувствуя некоторую неловкость. Ей по-прежнему было тяжело разговаривать с Алексисом.

— Я… я хотел бы когда-нибудь взглянуть на них.

Он — смущен? Просит? Алексис Петракис? Богатый, всесильный Алексис Петракис? Человек, которому стоит только щелкнуть пальцами, и все будет так, как он хочет?

Мужчина, который не может вспомнить своего сына младенцем…

— Они в моей квартире. Ники был замечательным малышом… — Райанна помолчала, — милым и спокойным, он не доставлял никому никаких проблем… — она судорожно вздохнула. — Вот только мой отец…

— Он осуждал тебя из-за Ники?

— Да, — коротко ответила Райанна без тени горечи. — Моего отца раздражало все, что могло встать между ним и его работой.

— Ты скучаешь по нему?

— Нет. Наверное, это звучит ужасно, но его не интересовали ни моя мама, ни я, ни его внук. Я… я делала все, что было в моих силах. Но этого было недостаточно. Я не смогла вернуть ему то единственное, что он любил, — компанию «Дэвьюс яхт, дизайн». И спустя какое-то время я перестала переживать из-за того, что не интересую его. Рядом был Ники, и этого мне вполне хватало. Ники — все, абсолютно все для меня.

В глазах Райанны появилось вызывающее выражение.

— Счастье Ники — единственная причина, по которой я здесь.

— Почему ты заплакала, когда я сказал мальчику, что я — его отец? — неожиданно спросил Алексис.

Женщина опустила глаза. Ее подбородок задрожал.

— Я была счастлива. Ты… ты… — она сделала глубокий вдох, — хорошо к нему отнесся. Я даже удивилась. Ты на самом деле показал, что он нужен тебе, и ты искренне заботишься о его интересах.

— А почему ты сомневалась? Неужели думала… — медленно произнес Алексис, — что я поведу себя так, как твой отец?