— Долетят.

Она искоса поглядела на меня, и снова будто судорога прошла по её лицу.

— Успокаиваешь старую бабу?

— Не успокаиваю. У меня у самого дома почтовые голуби.

Вскоре меня разыскали товарищи, надо было продолжать путь к Полярному. Я попрощался с Варварой Царёвой — так звали эту женщину — и, пообещав заехать через две-три недели, вышел на улицу.

Мне удалось попасть в рыбачий посёлок только через месяц. Немного передохнув, я отправился навестить старую рыбачку.

Дома её не оказалось. Мальчишки сообщили мне, что бабка Варвара опять, наверно, сидит на берегу.

— Разве рыбаки ещё не вернулись?

Мальчишки завздыхали и покрутили головами.

«Неужели предчувствие не обмануло старую женщину?» — думал я, торопливо шагая к морю и стараясь заранее подобрать трудные слова утешения.

Варвара сидела на прежнем месте, на скале. Она так же подвинулась, как и прошлый раз, поздоровалась и снова перевела взгляд куда-то в серую морскую даль. Но я заметил, что смотрела она не на воду, а на хмурое низкое небо, нависшее над морем.

Я вспомнил наш прошлый разговор. Женщина ждала голубей! В этих голубях сейчас заключались все её надежды на спасение сына. Она уже твёрдо была убеждена, что с рыбаками, с её Гришкой случилось несчастье. От постоянного напряжения глаза Варвары покраснели и слезились, по лицу чаще, чем раньше, пробегали судороги; вся она была напряжена, и мне казалось, что маленькая трубочка из прочного верескового корня теперь разлетится в её пальцах, как яичная скорлупа.

Заготовленные утешения казались теперь никчёмными и бестактными, и я молчал, сознавая, что своим молчанием ухудшаю и без того тяжёлое настроение Варвары.

Женщина сама нарушила молчание.

— Погляди, — воскликнула она, живо обернувшись ко мне, — не голуби ли?

Она вытянула руку в направлении моря и снова обернулась ко мне: должно быть, не верила словам и хотела убедиться в правде слов по лицу собеседника.

Я покачал головой:

— Чайки.

Мы просидели на берегу довольно долго, когда я заметил неподалёку большую группу мальчишек. Они о чём-то перешёптывались друг с другом и всё посматривали в нашу сторону. Сначала мне показалось, что их интересует заезжий человек, редкий в этих местах. Но догадка оказалась неверной.

Один из мальчишек, судя по всему коновод, в шерстяной гимнастёрке, перепоясанной офицерским ремнём, усиленно кивал мне, подзывая к себе.

— Ты сиди, Варвара, — сказал я женщине, — а я пойду, разомнусь немного.

Она ничего не ответила, не обернулась даже, и я поспешил к ребятам.

Мальчишка в защитной рубахе протянул мне прямую жестковатую ладонь и ломающимся баском представился:

— Степан. А вы?

Я назвал себя.

— Горюет? — спросил Степан, кивая в сторону берега, и вздохнул: — Жалко бабку Варвару, её на всём берегу любят, удачливая была, и вот — на тебе!

— А у тебя никого в море? — спросил я Степана.

— Как — никого! — тряхнул он головой. — Отец там и брат тоже. — Он заметил мой удивлённый взгляд и сказал, усмехаясь: — Всё бывает в море. Буря там или рыба хорошо идёт — вот и задержка. Мы-то знаем. И бабка Варвара знает. Всё равно трудно ей, бедной... — Потом он решительно наморщил лоб и заключил: — Чтой-то придумать надо. Помочь Варваре.

Я давно не был дома, не видел своих детей, и меня сейчас потянуло обнять этого белобрысого вихрастого парня с отзывчивым сердцем.

Заметив моё движение, Степан отодвинулся и, нахмурясь, сказал:

— Ну ладно, если вы не можете, мы сами придумаем.

На другой день мы снова сидели с Варварой на скале, высматривая голубей, когда к нам прибежал взъерошенный Степан.

— Бабка Варвара! — закричал он ещё издалека. — Голубь!

Женщина вскочила на ноги и, схватившись за грудь, пошла навстречу мальчику. Подойдя к нему вплотную, Варвара пристально посмотрела в лицо Степану и глухо сказала:

— Врёшь, Стёпка!

— Ей-богу, бабка Варвара! — уверял мальчишка, торопливо шаря в карманах рубахи. — Он не в твою, он в другую избу зашёл. Устал, видно.

Варвара ещё раз внимательно посмотрела на Степана и, стараясь предупредить судороги на лице, жалко улыбнулась:

— Врёшь ведь!

— Да нет же! — почти закричал Степан, нащупав наконец что-то в кармане. — Вот вам записку голубь принёс.

Женщина резко подалась к мальчику.

Степан отдёрнул руку и протянул записку мне:

— Пусть он прочтёт: у него глаза помоложе.

— Читай! Читай! — торопила Варвара, заглядывая в клочок бумажки.

Я быстро пробежал записку глазами и, стараясь улыбнуться через силу, прочёл её женщине.