Дзюба какое-то время неопределенно молчал. Потом остановился около лавки с местными тканями. Не обращая внимания на суетливую угодливость хозяина, мельтешившего за прилавком вместе с несколькими молчаливыми крепкими приказчиками, развернул угол серого рулона странно поблескивающей материи. Потянул, спросил:

— Знаете, что это такое? Игорь провел ладонью:

— Шёлк?

— Ни к черту! — в голосе губернатора прорвалось непонятное раздражение. — Эта ткань делается из паутины какого-то паука, живущего у экватора. Не мнется. Не рвется. Почти не горит. А что за паук, где живет точно, как добывают паутину, как из неё делают ткань — черт его знает, и не спросишь… Не скажут. Соврут. За четыреста километров от границы ни один землянин не бывал.

Они пошли дальше, теперь уже твердо держа путь обратно на вокзал.

— Две недели назад, — заговорил Дзюба вновь, — погнались мои соседи, германцы с латифундии Фелкишер Ланд, за отрядом вабиска из Иррузая. И потеряли его в лесу. Хороших карт нет…

— Но позвольте, сударь, — больше чтобы поддержать разговор, чем из настоящего любопытства, сказал Игорь, — но разве генерал-губернатор не финансирует экспедиции? А отделы министерств?

— Отчего же — финансируют, — кивнул Дзюба и большим пальцем распушил бакенбарды. — Но у них — целая неосвоенная планета. А у меня — только моя губерния. О ней и думаю, и мысли… — он поморщился. — Так себе мысли, скорее — мыслишки.

После этого он умолк и молчал до тех пор, пока Иппа не растаяла за хвостом несущегося по просекам и над речками экраноплана.

— Послушайте, Муромцев, — сказал он неожиданно — так, что задумавшийся о своем Игорь вздрогнул — Дзюба наклонялся к нему через проход. — Послушайте, Муромцев, ну зачем вам год сидеть в Чернолесье за компьютером? Вы молодой и знающий парень, выпускник лицея — я знаю, что это такое… Вам же написать и защитить работу на аспиранта — это месяц, два — много, верно?

— Согласен, сударь, — Игорь невольно улыбнулся и одновременно ощутил интерес. У него возникло совершенно определенное ощущение, что губернатор что-то хочет ему предложить.

— Совершенно верно, — ответил Дзюба на его мысль. — Я хочу предложить вам опасную и плохо оплачиваемую работу.

— Именно — опасную и плохо оплачиваемую? — серьезно спросил Игорь. — Я уточняю, потому что на другую я в любом случае не соглашусь, ее везде хватает.

— Именно опасную и плохо оплачиваемую, — подтвердил Дзюба. — Я хочу вам предложить заняться дальней разведкой. В Прибое у меня находятся три дирижабля Императорского Юношеского Добровольческого Авиакорпуса. Я добьюсь подчинения одного вам лично, Муромцев. Позволю вам пользоваться техникой со складов Народного Ополчения. Разрешу привлекать любых людей, как во время военного положения. В ответ прошу только одного — через девять месяцев дать мне карты земель между моим округом и Третьим Меридианом.

Игорь откинулся на мягкую спинку сиденья.

Предложение было заманчивым, и он оценивал свои возможности. Это будет классный задел на будущее для карьеры где угодно, в том числе и в спецслужбах. Да, он хотел отдыхать… но что значит — отдыхать? Проводить время так, как это тебе нравится. Так в чем же дело?.. Но, взявшись за эту работу, нужно будет сделать ее от и до с максимальной отдачей. Для Империи, которая дала ему, Игорю Муромцеву, все. Он не обманывался насчет своих умений и дворянства — это тоже был дар России, на который он имел право, пока оправдывал его. "Отец, — подумал он, прикрыв глаза, — ты бы согласился. Ты всегда вызывался туда, где трудно и где ты нужен…

— Должен предупредить, что дело опасное, — сказал Дзюба, внимательно следившей за мальчиком. В среде дворян считалось недопустимым проникать в мысли и чувства собеседника, если только это не было обусловлено какой-то крайней необходимостью — например, для спасения жизни. Но Дзюба не мог не видеть, что его юный собеседник раздумывает. — Вабиски Иррузая достаточно высокоразвиты. А сам Иррузай — жестко централизованное теократическое государство, население заражено религиозным фанатизмом, уровень которого очень высок. Наши спецслужбы там почти не работают, мало агентуры, а местные союзники слабее Иррузая по своему развитию — до нашего появления он доминировал на планете… — Дзюба помолчал и вдруг признался: — Я боюсь нашествия. Как во время Фоморианской войны, мне рассказывали… У меня в губернии всего 12 тысяч человек, разбросанных на территория размером с Камчатку.

— Ну, я бы считал не так, — вежливо перебил его Игорь, открывая глаза. — У нас нет вшей, а у них, наверняка, по тысяче на единицу — пусть сидят на месте.

Губернатор коротко, отрывисто хохотнул. Заметил:

— А вы молодец, Муромцев… Но если серьезно?

— Ваше предложение для меня новость, — медленно, взвешивая каждое слово, заговорил Игорь. — Я не стану скрывать. У меня… у меня личная трагедия, — он поморщился, ощутив книжность своих слов, но решительно продолжал: — Я не задумывался ни над чем подобным даже в шутку. Я летел прятаться от прошлого. Писать работу, это правда… но и прятаться. Но я согласен, сударь. Я дам вам карты.

— Вы согласны?! — искренне и открыто обрадовался Дзюба, но тут же взял себя в руки. — В таком случае, — он легко перешел на древнюю латынь, — я перешлю вам дискету с информацией о Сумерле… и такой информации вы не найдете нигде. Она будет вам полезна. Еще вы получите кредитную карточку Русского Колониального Банка. Там хранятся средства губернии. Обналичить ее, правда, можно только в Прибое — во всей губернии, кроме столицы, подключения пока нет. Сорока тысяч вам хватит?