В первом же походе он, в битве у города Мегиддо (более известном теперь как Армагеддон{119}), разгромил коалицию городов-государств Палестины и Сирии, организованную царем города Кадета. Осадив в Мегиддо всех враждебных царей, фараон обратился к войску с речью: «Все властители всех северных стран заперты в этом городе, поэтому взятие Мегиддо подобно взятию тысячи городов». Однако сказать было проще, чем сделать. Египтяне еще не умели штурмовать по-настоящему укрепленные города. Только шестимесячная осада и голод заставили «всех царей севера» сдаться. Царьков простили и отправили по домам на ослах — боевые колесницы, в том числе и отделанную золотом колесницу царя Кадеша, фараон забрал себе. Писцы скрупулезно перечисляют богатую добычу — сотни колесниц, доспехи, коровы, быки, пленные — вплоть до деревянных подпорок княжеских шатров. Создается впечатление, что именно ограбление противника было главной целью египетских войн.

Из года в год, в течение 20 лет, Тутмосис III в период созревания урожая совершает походы на север, грабя и разоряя более слабых соседей. Можно сказать, что именно на этих походах «поднялся» Египет. Самым северным городом, до которого дотянулись длинные руки фараона, стал Каркемиш на Евфрате. От Средиземного моря на волах привезли египетские корабли, спустили их в библейскую реку и поплыли вниз по течению, грабя и разоряя митаннийские города. Сын Тутмосиса III, Аменхетеп II, привел из Сирии более 100 000 рабов, а внук, Тутмосис IV, заставил сирийские города окончательно подчиниться своей власти. Результаты египетских завоеваний признал и правитель Митанни, которому удалось заключить мир с фараоном, выдав за него замуж свою дочь и пообещав зятю дружбу и военную поддержку.

Однако вскоре в Египте начался внутриполитический кризис, как результат противостояния двух группировок, борющихся за власть. И в это же время Новохеттское царство начинает свои военные походы против Митанни. Ослабленный Египет уже не может поддержать своего союзника, и хетты устанавливают контроль над городами Северной Сирии. Только к концу XIV в. до Р.Х. фараонам новой, XIX династии удается окончательно преодолеть последствия кризиса и организовать поход против хеттов.

Весной 1312 г. до Р.Х.{120} фараон Рамзес II выступил против хеттского царя Муваталли II, который и сам был не прочь выяснить, кому из них двоих предстоит распоряжаться в Сирии. Первое столкновение хеттов и египтян произошло у стен все того же Кадиша. Хетты могли рассчитывать на верность этого города, который уже не раз подвергался разгрому со стороны египтян. Кроме того, Муваталли II применил хитрость: в лагерь противника был заслан лазутчик, который сообщил египтянам, что хетты, испугавшись их войска, бежали на север. Нетерпеливый Рамзес бросился в атаку только с передовыми частями и попал в засаду. Фараон уцелел случайно — его спас отряд новобранцев, посланный по берегу моря то ли на разведку, то ли для обходного маневра. Египтянам удалось продержаться до вечера, когда к полю боя подтянулись отставшие части. Битва закончилась вничью. Кстати, она была самой большой в истории колесничной битвой — с той и с другой стороны в ней участвовали более 5000 боевых колесниц (и с этой точки зрения можно сравнить битву под Кадешом с крупнейшим в истории танковым сражением под Прохоровкой в 1943 г.).

Никто еще не знал, что война продлится 15 лет, будет долгой и упорной и не принесет ни той, ни другой стороне ничего, кроме огромных людских и материальных потерь. В 1296 г. (по другой версии — в 1270) до Р.Х. Рамзес II заключил с хеттским царем Хаттусили III мирный договор, по которому каждый остался при своем: фараону досталась южная часть Сирии, а хеттам — северная. Граница двух великих держав проходила под Кадешем, но сам город (который к этому времени египтяне успели разрушить еще раз) остался за хеттами. Мир, как водится, скрепили брачным союзом хеттской царевны и престарелого фараона. Кстати, после этого он прожил еще 45 лет, пережил 12 своих сыновей, но с хеттами больше не воевал.

Прежде, чем ответить на вопрос, вынесенный в заголовок главы, надо вспомнить, что Хеттскую империю населяли разные народы: древние аборигены этих мест хатты (хамиты, либо семиты); победившие их магог, фувал и мосох (названные историками «хетты», «лувийцы» и «палайцы», яфетиды); пеласги, а затем аххеявы (как первые, так и вторые тоже яфетиды), множество небольших местных племен, заселявших юг, запад и восток Малой Азии, хурриты, которых хетты десятками тысяч захватывали в плен и поселяли на своей территории. Все жители Хеттского государства называли себя «сынами земли Хатти», точно так же, как сегодня все жители России именуются, независимо от национальности, гражданами Российской Федерации, а за рубежом — русскими.

Поэтому, как бы ни хотелось сказать про хеттов вслед за поэтом: «Мы были высоки, русоволосы», но, боюсь, что это несколько не соответствует действительности. Впрочем, если посмотреть на современные славянские племена, то и среди них не часто встретишь блондинистых великанов, почему-то сконцентрировавшихся по большей части даже не в Германии, а в Скандинавии и в Мордовии. В массе своей белорусы, великороссы и малороссы заметно отличаются друг от друга по внешнему виду, а уж о «братушках» сербах и болгарах и говорить нечего — их сложно отличить от турок.

По сравнению с ними хетты были настоящими представителями индоевропейского племени, которых было «трудно спутать с другими народами древнего Востока»{121}. Типичный «сын земли Хатти» имел светло-каштановые волосы, был среднего роста, коренаст и склонен к полноте{122}. В общем, мало отличался от среднего великоросса.

Сходство это дополняется немногими сохранившимися изображениями хеттов.

Если в лицах супружеской пары (особенно мужа) на хеттском надгробии еще можно найти некоторые признаки присутствия азиатской крови, то кто осмелится отрицать, что лицо сфинкса (а в античной, прежде всего, греческой традиции, заимствованной как раз из Малой Азии от хеттов, сфинкс всегда был женского пола) хоть чем-то отличается от лица среднерусской деревенской красавицы, в кокошнике, повязанном сверху цветастым платком, плотно прикрывающем шею и голову? Этот нос, эти широко распахнутые серые глаза (не забывайте, что Европа, похищенная из той же Малой Азии быком-Зевсом, переводится как «сероглазая»), эти губы, этот овал лица — да это же моя бабушка Евдокия, уроженка Ярославской губернии!

Так что некоторые исследователи, описывающие хеттов как крючконосых брюнетов, мягко говоря, вводят читателей в заблуждение.

Во времена Новохеттского царства хетты носили бороду (в древности брились); воины и знать вообще, заплетали волосы в косичку (или в две), трансформировавшиеся впоследствии в еврейские пейсы и… казацкий оселедец (хетты повлияли на внешний вид как первых, так и вторых). Мужчины носили длинную, до колен рубашку с длинными рукавами, украшенную вышивкой и металлическими вставками, круглую шапочку (повседневную, похожую на тюбетейку, как и в Московской Руси). Знатные люди одевали «на выход» высокую коническую шапку (высокие собольи шапки бояр и крестьянские колпаки также знакомы нам по средневековой Московии). На ноги обували мягкие кожаные сапоги с загнутыми кверху носками — чтобы не спотыкаться на своих каменистых плоскогорьях. Вот только штаны хетты не очень жаловали — до тех пор, пока не превратились в скифов и не уселись верхом на лошадь (там-то без штанов конский пот разъедал кожу на ляжках в два счета). А пока что новохеттские воины щеголяли юбками, проносясь на колесницах по полю боя.