— О! — Дядьков махнул пухлой ладошкой. — Ничего странного. Батихина мы высадили у платформы, я уже об этом говорил. Когда машину угнали, а потом на ней свалились в кювет, Батихин еще не успел уехать на электричке и вместе со всеми бросился к машине. Это естественно. Очевидно, он хотел вытащить ее из канавы... Но лучше спросить у самого Батихина. К сожалению, я его с тех пор не видел. Да, вы упомянули происшествие... Там что-то серьезное?

— Очень серьезное, — кивнула. — Наезд на детскую коляску.

— И в коляске... был? — Дядьков старательно сделал испуганно-сочувствующие глаза.

— Совершенно верно, — подтвердила Глазова. — В коляске был ребенок. Мальчик умер, не приходя в сознание.

— Ах, негодяи! Какие негодяи? — Дядьков горестно покачался из стороны в сторону и закрыл лицо руками. — Ведь живут такие сволочи среди нас, а? Ай-яй-яй! Стрелять их надо? Без суда и следствия!

— Ну, это вы напрасно, Борис Иванович. Наказывать их надо по всей строгости, но все-таки и со следствием, и с судом. Так мы и поступим.

Глазова смотрела на румяные, гладко выбритые щеки Дядькова, на воротничок, впившийся в толстую шею, и не могла отделаться от ощущения, что тот тихонько посмеивается про себя.

— Их нашли? — спросил Дядьков, поняв, что успокаивать его никто не собирается и воды поднести не торопится.

— Ищем, — улыбнулась Глазова. — Ищем, Борис Иванович. Но вот незадача — некоторые утверждают, что за рулем были вы. Как это можно объяснить?

— Как угодно! — не задумываясь, ответил Дядьков. — Заблуждением, ошибкой, желанием напакостить. Знаете, как бывает — чуть пробьется человек повыше, чуть расправит крылья, тут же найдутся и завистники и ненавистники. Но у меня, слава богу, есть свидетели, которые всегда...

— Кто эти люди?

— Тот же Хлыстов, которого я отвозил домой, Батихин, которого мы оставили на платформе. Если в этом дело, найдутся и другие. У меня этих свидетелей — пруд пруди, — доверительно произнес Дядьков, с нажимом произнес, с намеком.

— Вот еще что я хотела у вас спросить...

— Внимательно вас слушаю, — осклабился Дядьков, откинувшись на спинку стула.

— Сразу же после тридцатого апреля, когда все это случилось, вас несколько дней не было дома. Никто не знал, где вы, — ни семья, ни на работе, ни друзья. Как это понимать?

— Да, тут вы правы! — воскликнул Дядьков. — Я поступил не совсем хорошо. Мы с женой раньше говорили, что надо бы на праздники съездить в соседнюю область родню проведать. Сейчас и сама удивляется своей забывчивости.

— Как родня себя чувствует?

— Спасибо. Хорошо.

— Как вас приняли?

— Спасибо. Хорошо, — повторил Дядьков.

— Оставьте, пожалуйста, адрес вашей родни. Уж коли они так хорошо принимают гостей, думаю, нам тоже не грех съездить к ним.

— Вы мне не верите?

— Нет, — сказала Глазова. — Не верю. Работа такая. Вам что-нибудь говорит фамилия Железнов?

— Впервые слышу. Кто это?

— Павлик Железнов — это тот самый мальчик, который погиб в результате наезда машины на коляску. Его отец, Николай Железнов, хорошо помнит водителя автомашины. Сразу же после наезда он пытался вытащить его из-за руля, но ему это не удалось. В своих показаниях Железнов подробно описал водителя, его внешность, одежду, отличительные признаки.

— И что же? Я похож на него? — Дядьков, кажется, впервые за весь допрос встревожился. Если раньше он сидел развалясь, то после слов следователя подался вперед. — Я действительно похож на того водителя?

— Очень. Железнов скоро подойдет. Мы проведем опознание со всеми необходимыми формальностями — протоколом, понятыми, пригласим еще несколько человек примерно вашего возраста, комплекции.

— Послушайте, Тамара Васильевна, а зачем вам это? — Дядьков лег грудью на стол, приблизив румяное лицо с маленькими круглыми глазками. — Мне кажется, это совершенно излишнее следственное действие. Ведь все сходится как нельзя лучше! Смотрите... Машину я действительно взял. Хлыстова отвез. Батихина оставил на платформе. Это могут подтвердить многие. Машину у меня угнали. Кто угнал — не знаю. Говорят, что какая-то развеселая компания покататься захотела. После наезда компания разбежалась. Никого задержать не удалось. Все. Что же вам еще надо? Бросьте, Тамара Васильевна. Ни к чему хорошему это не приведет.

— Что вы имеете в виду? — спокойно спросила Глазова тише обычного.

— Я ничего не имею в виду. Просто говорю то, что хочу сказать. Не умею на что-то там намекать или иметь в виду. Плохо все это может кончиться.

— Для кого, Борис Иванович?

— Если хотите — скажу. Для всех нас.

— Вы в этом уверены?

— Да, уверен.

— Проверим? — улыбнулась Глазова. — Давайте рискнем — вдруг это кончится плохо не для всех, а?

— Смотрите, Тамара Васильевна. Я предупредил.

— А! — Глазова махнула рукой. — Где наша не пропадала! Опознание мы все-таки проведем. Напрасно беспокоитесь, Борис Иванович. Если за рулем сидел кто-то другой, Железнов это подтвердит. Он хорошо запомнил водителя. Вам нечего опасаться. Если, конечно, в самом деле за рулем был кто-то другой.