Сталин, поднявшись на трибуну мавзолея, демонстративно отказался пожать руку Тухачевскому. Что это было? Проявлением гнева? Вряд ли. Сталин никогда не дал бы воли своим чувствам при таком большом скоплении VIP-персон, если бы не ставил перед собой определенных, вполне прагматических целей. Судя по всему, он хотел предупредить Тухачевского, что знает о заговоре и чтобы тот не предпринимал никаких необдуманных поступков, которые могут привести к огромным жертвам и падению престижа СССР на международной арене.

Обращает на себя внимание и странное поведение Тухачевского. На всем протяжении парада он стоял, держа руки в карманах, что было ему не свойственно. Не имея военных талантов, Тухачевский все же обладал красивой выправкой и аристократическими манерами. Очевидно, в карманах у Тухачевского находилось готовое к бою личное оружие.

Кстати, о личном оружии. Отличалось ведь и поведение Ворошилова, одного из главных оппонентов Тухачевского. Обычно он стоял на мавзолее без оружия. Однако в тот день на его поясе демонстративно находилась кобура от пистолета. Ну, и вряд ли она была пустой…

Обычно военные руководители после парада оставались еще и на праздничную демонстрацию трудящихся. Так делал и Тухачевский. Но на этот раз он, дождавшись конца парада, спустился с мавзолея и отправился прочь от него.

В. Кривицкий, принимавший участие в майских торжествах в качестве почетного гостя, рассказывает о том, что спецотдел НКВД готовился к 1 мая в течение двух недель, забросив все другие дела. На торжествах присутствовало невиданное количество чекистов, одетых в штатское.

Переворот не удался, однако заговорщики остались на свободе — временно. Сталин хотел собрать как можно больше доказательств в пользу заговора и тем самым оглоушить руководство всех уровней, сделать его более податливым. К тому же решительные действия, предпринятые в самом начале мая, могли окончиться вооруженными столкновениями — со всеми вытекающими последствиями. Слишком сильны были мятежные генералы. И есть все основания считать, что они готовили еще одну попытку переворота, желая использовать для этого большие маневры РККА, намеченные на 12 мая. Сталин добился отмены маневров, а самого Тухачевского переместил с должности заместителя наркома обороны. Это произошло 13 мая, когда Тухачевский получил новое назначение — на пост командующего Приволжским военным округом. Потом пришло время Якира, которого перевели в Ленинградский военный округ. Далее начались крупные посадки. Органы арестовывают бывшего начальника ПВО Медведева, Фельдмана, Корка. Все они быстро и оперативно дают показания на Тухачевского и многих других высших военных руководителей. Одновременно следователи трясут военных-троцкистов — Примакова и Путну. Они тоже показывают на Тухачевского. И вот, наконец, 22 мая арестовывают Тухачевского, 28 мая — Якира, а 29-го — Уборевича. 30 мая из Наркомата обороны изгоняют начальника Политуправления РККА Гамарника. На следующий день он кончает жизнь самоубийством.

Далее события развиваются стремительнейшим образом. Уже 12 июня, в течение одного дня, проходит закрытый процесс, на котором Тухачевский, Якир, Уборевич, Корк, Фельдман, Эйдеман, Примаков и Путна были приговорены к смертной казни.

Сразу настораживает та быстрота, с которой были осуждены военные вожди. С Зиновьевым и Каменевым, Бухариным и Рыковым возились гораздо дольше. Складывается впечатление, что каждый день жизни военных заговорщиков представлялся Сталину очень и очень опасным. Почему? У мятежников явно были покровители в политическом руководстве страны. Они могли решительно выступить на июньском пленуме ЦК, добившись освобождения и реабилитации милитаристов. Тогда события пошли бы по самому опасному пути (вплоть до гражданской войны).

Кто же из партийного руководства мог быть заодно с Тухачевским? Мне представляется, что надо внимательно приглядеться к группе регионалов. Все они были недовольны апрельскими успехами Сталина. Но наиболее радикальная их часть отвергла путь аппаратного противоборства и решила пойти на государственный переворот.

Что говорит в пользу этого предположения? Прежде всего, отметим такое любопытное совпадение. В мае происходят аресты военачальников, и в мае же начинаются аресты секретарей крайкомов и обкомов. До этого их могли смещать и критиковать. Но арестовывать? Нет, это уже дело небывалое. И оно свершилось.

По решению ПБ от 13 мая был снят с занимаемой должности первый секретарь Свердловского обкома И. Д. Кабаков. Через три дня было дано разъяснение. Оказывается, Кабаков принадлежал к «контрреволюционному центру правых». Одновременно с ним были сняты Саркисов и А. Р. Вайнов, секретарь Ярославского обкома. Правда, против них пока еще не выдвигали никаких политических обвинений. Весьма возможно, что они просто стали жертвами той кадровой игры, которую Сталин вел с регионалами. А вот Кабаков, скорее всего, был как-то связан с военными заговорщиками, не случайно его сняли почти одновременно с перемещением на Волгу Тухачевского. Вряд ли бы Сталину тогда удалось передать дело в НКВД, не имей он твердых доказательств вины Кабакова. А так его сдали свои же. Военного переворота боялись почти все левые консерваторы. И не зря — авантюрист Тухачевский, ненавидящий партийные структуры, очень скоро устроил бы им «ночь длинных ножей». И поддержавшим его, и тем более не поддержавшим. Он не стал бы тянуть — как Сталин, терпеливо наставлявший «заблудших» олигархов.

Через месяц со своего поста слетел еще один региональный барон — Румянцев, бывший первым секретарем Западного (Смоленского) обкома. Он был обвинен в связях с «врагом народа Уборевичем». Связи в любом случае имели место быть — в то время Смоленская область входила в состав Белорусского военного округа.

Кого еще из регионалов можно считать запутанным в деле Тухачевского? Очевидно, Варейкиса. Он не побоялся позвонить Сталину с тем, чтобы выразить протест в связи с арестом «красного Бонапарта». Вообще, Варейкис дружил с Тухачевским еще с 1918 года, когда они вместе свергли мятежного главкома Муравьева, примыкавшего к левым эсерам. Однако Сталин простил Варейкису его дерзкий звонок. Наверное, его подкупила искренность человека, вступившегося за друга. Сталин такую прямоту ценил. К тому же тогда он просто не имел никаких других доказательств связи Варейкиса с заговорщиками.

Есть и еще кое-какие соображения по поводу возможных участников заговора, принадлежавших к партократии. Но о них мы поговорим чуть позже, когда речь зайдет об июньском пленуме. Пока рассмотрим такой вопрос — а не был ли связан с заговорщиками Лев Давидович Троцкий? Мы его уже успели маленько подзабыть, однако он такого отношения не заслуживает. Человечище был действительно матерый.

По официальной версии, троцкисты, само собой, были связаны с заговором. Но мы будем помнить, что официальные версии той поры являются амальгамами и в них надо скрупулезно отделять зерна от плевел. А это весьма трудно. Особенно в данном случае. Троцкий надежно законспирировал большинство своих контактов с СССР. И надо думать, что возможные связи с армией держались бы им в самом большом секрете. Ведь армия — это надежнейший путь к власти. Поэтому придется включить логику и соотнести одни известные и бесспорные факты с другими такими же фактами.