Показав мне рукопись, С.А. положил ее на стол, раскрыл на первой странице и, пододвинув мне кресло, сказал: «Ну, теперь, читайте».

При чтении рукописи меня поразил ее язык. Были орфографические ошибки, мало того, обороты были далеко не чисто французскими. Слишком много времени прошло с тех пор, чтобы я мог сказать, что в ней были «руссицизмы»; одно несомненно — рукопись была написана иностранцем.

Читал я часа два с половиной. Когда я кончил, С.А. взял тетрадь, водворил ее в конверт и запер в ящик письменного стола…

Между тем Нилусу очень хотелось знать мое мнение, и, видя, что я стесняюсь, правильно разгадал причину моего молчания… Я открыто сказал ему, что остаюсь при прежнем мнении: ни в каких мудрецов сионских я не верю, и все это взято из той же фантастической области, что «Satan demasque», «Le Diable au XIX Siecle» и прочая мистификация.

Лицо С. А. омрачилось.

«Вы находитесь прямо под дьявольским наваждением, — сказал он. Ведь самая большая хитрость сатаны заключается в том, чтобы заставить людей не только отрицать его влияние на дела мира сего, но и существование его. Что же вы скажете, если покажу вам, как везде появляется таинственный знак грядущего Антихриста, как везде ощущается близкое пришествие царствия его».

С.А. встал, и мы перешли в кабинет.

Нилус взял свою книгу и папку бумаг; притащил он из спальной небольшой сундук названный потом мною «Музеем Антихриста», и стал читать то из своей книги, то из материалов, приготовленных к будущему изданию. Читал он все, что могло выразить эсхатологическое ожидание современного христианства; тут были и сновидения митрополита Филарета, предсказания пр. Серафима Саровского и каких-то католических святых, цитаты из Энциклики Пия Х-го и отрывки из сочинений Ибсена, В.С. Соловьева, Д.С. Мережковского и пр. Читал он очень долго, затем перешел к вещественным доказательствам, открыв сундук. В неописуемом беспорядке перемешались в нем воротнички, галоши, домашняя утварь, значки различных технических школ, даже вензель императрицы Александры Федоровны и орден Почетного Легиона. На всех этих предметах ему мерещилась «печать Антихриста» в виде либо одного треугольника, либо двух скрещенных. Не говоря про галоши фирмы «Треугольника», но соединение стилизованных начальных букв «А» и «0», образующих вензель царствовавшей Императрицы, как и Пятиконечный Крест Почетного Легиона, отражались в его воспаленном воображении, как два скрещенных треугольника, являющихся, по его убеждению, знаком Антихриста и печатью Сионских Мудрецов.

Достаточно было, чтобы какая-нибудь вещь носила фабричное клеймо, вызывающее даже отдаленное представление о треугольнике, чтобы она попала в его музей. [22]

С возрастающим волнением и беспокойством, под влиянием мистического страха, С.А. Нилус объяснил, что знак «грядущего Сына Беззакония» уже осквернил всё, сияя в рисунках церковных облачений и даже в орнаментике на запрестольном образе новой Церкви в скиту.

Мне самому стало жутко. Было около полуночи. Взгляд, голос, сходные с рефлексами движения С.А.
– все это создавало ощущение, что ходим мы на краю какой-то бездны, что еще немного и разум его *растворится в безумии* (выд. — дю Шайла)». [23]

Затем дю Шайла рассказывает, как в 1911 году, после выхода книги, Нилус обратился к восточным патриархам, к Святейшему Синоду и папе Римскому с посланием, требуя созыва Вселенского Собора для принятия согласованных мер для защиты христианства от грядущего Антихриста. Он же начал проповедовать монахам Оптиной пустыни, что в 1920 году явится Антихрист. В монастыре началась смута, вследствие которой ему велели навсегда покинуть монастырь.

Нет никакого сомнения, что в то время Нилус действительно верил во всемирный заговор. И все же, он иногда и сам был готов признать, что «Протоколы» являются подделкой. Однажды в 1909 году дю Шайла спросил, не думает ли он, что Рачковского могли ввести в заблуждение и что Нилус имеет дело с фальшивкой.

«Всем известно — ответил С.А.
– мое любимое выражение у апостола Павла: «Сила Божия в немощи человеческой совершается». Положим, что «Протоколы» подложны. Не может ли Бог и через них раскрыть готовящееся беззаконие? Ведь пророчествовала же Валаамова ослица! Веры нашей ради Бог может превращать собачьи кости в чудотворные мощи; может Он и лжеца заставить возвещать правду…» [24]

Рассказ дю Шайла и М.Д. Кашкиной [25] можно сопоставить с биографией Нилуса, опубликованной в Югославии в 1936 году. Автор этой книги, князь Н.Д. Жевахов, был страстным почитателем Нилуса; в его глазах «Протоколы», бесспорно, были «произведением какого-то еврея, писавшего под диктовку дьявола, открывшего ему способы разрушения христианских государств и тайну, как завоевать мир». [26]

Знаменательно, что биографические данные, приведенные автором, почти полностью совпадают со сведениями дю Шайла. Более того, мы узнаем благодаря воспоминаниям Жевахова об одном намерении Нилуса, когда тот работал в монастырских архивах. Одним из трудов Нилуса было издание дневника отшельника, в котором, согласно Жевахову, чрезвычайно реалистично описывалась посмертная жизнь. Он рассказывал о юноше, который, будучи проклят матерью, был вознесен неизвестными силами в безвоздушное пространство над землей, где в течение сорока дней он жил как духи, смешавшись с ними и живя по их законам… Короче говоря, этот дневник представлял собой чрезвычайную ценность, подлинное руководство к достижению святости. [27]

Жевахов также рассказывал о последних годах жизни Нилуса, когда тот совершенно исчез из поля зрения дю Шайла и М.Д. Кашкиной и когда «Протоколы», изданные им, заполонили мир, о чем издатель не имел ни малейшего представления. Судя по всему, после того как он вынужден был покинуть Оптину пустынь, Нилус жил в поместьях у друзей. На протяжении шести лет после большевистского переворота, когда Россия сотрясалась революционными катаклизмами, гражданской войной, террором, контртеррором и голодом, Нилус с Озеровой жили где-то на юге России, в доме вместе с бывшим отшельником Серафимом, который служил в храме, постоянно переполненном беженцами… После нескольких лет странствий и двух коротких тюремных заключений в 1924 и 1927 годах Нилус умер в селе Крутец от сердечного приступа на 68 году жизни 14 января 1929 года.