Старлинг сильно толкнула меня. Моя голова дернулась от силы ее удара. Потрясенный, я оглянулся на нее. Я чувствовал во рту соленый привкус крови — я прикусил губу. Она снова подняла сжатый кулак, и я понял, что это был не просто толчок. Я поспешно отступил и схватил ее за запястье.

— Прекрати! — сердито закричал я.

— Это ты… прекрати! — задыхаясь, проговорила она. — И ее заставь!

Она сердито взмахнула рукой в сторону шута, который застыл на камне, артистично изображая статую.

Он не дышал и не мигал. И пока я смотрел, он медленно перекувырнулся вперед, упав лицом вниз.

Я ожидал, что он обопрется на руки и мгновенно встанет, как он часто делал, когда развлекал двор короля Шрюда. Но он во весь рост вытянулся на траве и не двигался.

Мгновение я стоял столбом, потом бросился к шуту. Я схватил его под мышки и потащил прочь от черного круга и камня, на который он влез. Какой-то инстинкт заставил меня отнести его в тень и прислонить к стволу дуба.

— Дай воды! — резко крикнул я Старлинг, и она немедленно перестала браниться.

Она вернулась бегом к нагруженным джеппам и взяла мех с водой.

Я приложил пальцы к горлу шута и почувствовал уверенное биение жизни. Его глаза были полузакрыты, и он лежал, как будто его оглушили. Я окликнул его и похлопал по щеке. Тем временем Старлинг вернулась с водой. Я раскупорил мех и вылил немного холодной воды прямо на лицо шута. Некоторое время он не шевелился. Потом втянул в себя воздух, выплюнул воду и сел. Но глаза его были пустыми. Наконец он встретил мой взгляд и безумно улыбнулся:

— Какие люди и какой день! Это было провозглашение пришествия дракона Риалдера, и он обещал, что возьмет меня полетать… — Тут он нахмурился и огляделся. — Оно тускнеет, как сон, оставляет меньше, чем тень…

Кеттл и Кетриккен внезапно тоже оказались с нами. Старлинг рассказывала обо всем, что произошло, а я помогал шуту попить немного воды. Когда Старлинг закончила, Кетриккен выглядела очень мрачной, а Кеттл накинулась на нас.

— Белый Пророк и Изменяющий! — с отвращением закричала она. — Нет уж, называйте их собственными именами — Шут и Идиот! Из всех бессмысленных и дурацких вещей, которые только можно сделать… Он совершенно не тренирован, как он может защититься от круга?

— Вы знаете, что случилось? — перебил я ее.

— Я… ну конечно нет! Я могу предполагать. Камень, на который влез твой приятель, наверняка камень Силы, сделанный из того же материала, что дорога и эти столбы. На этот раз дорога каким-то образом захватила вас обоих.

— Вы знали, что такое может случиться? — Я не стал ждать ответа. — Почему вы не предупредили нас?

— Я не знала! — ответила она и добавила виновато: — Я только предполагала и никогда не думала, что кто-то из вас окажется настолько глупым, чтобы…

— Не обращайте внимания! — перебил шут. Он засмеялся и встал, отталкивая мою руку. — О, я не чувствовал себя так хорошо много лет, с самого детства. Уверенность в этих силах! Кеттл! Хотите услышать речь Белого Пророка? Тогда слушайте и радуйтесь, как радуюсь я. Мы не только там, где мы должны быть, мы еще и тогда, когда мы должны быть. Все связи соответствуют. Мы подходим все ближе и ближе к центру паутины. Ты и я! — Внезапно он сжал мою голову ладонями и прижался лбом к моему лбу. — Мы именно те, кем должны быть.

Шут вдруг отпустил меня и отскочил. Он сделал кульбит с опорой на руки, которого я ждал прежде, встал на ноги, изогнулся в глубоком реверансе и снова ликующе засмеялся. Все мы смотрели на него, разинув рты.

— Ты в опасности, — сердито бросила Кеттл.

— Я знаю, — почти искренне ответил он и добавил: — Как я уже сказал, мы там, где должны быть. — Он помолчал и внезапно спросил меня: — Ты видел мою корону? Правда, роскошная? Интересно, смогу я вырезать ее по памяти?

— Я видел петушиную корону, — медленно сказал я, — но ничего не понял.

— Не понял? — Он склонил голову набок, глядя на меня, потом с жалостью улыбнулся: — О Фитци-Фитц, я бы объяснил, если бы мог. Не то чтобы я так уж любил хранить тайны, но эта тайна не поддается передаче простыми словами. Это больше чем наполовину ощущение. Можешь ты довериться мне в этом?

— Ты снова стал прежним, — удивленно сказал я.

Я не видел такого света в его глазах с того времени, когда он заставлял короля Шрюда плакать от смеха.