Из всего побережья Черного моря только узкая полоса в районе Новороссийска была в руках немцев. Наступление 17-й армии на Туапсе и Сухуми привело наши войска едва только за перевалы Западного Кавказа. Штурм вершины Эльбруса высотой в 5680 м был справедливо отмечен как выдающееся достижение, однако военного значения он не имел. Пехотные и горные дивизии западнее Эльбруса заняли горную цепь до рубежа р. Лаба, однако затем на пути к Черному морю застряли в дремучих лесах; они столкнулись с невообразимыми трудностями в ведении боевых действий и снабжении.

1-я танковая армия, наступавшая через Центральный Кавказ и имевшая перед собой отдаленные цели, взяла Майкоп с небольшой частью нефтяных промыслов, продвинулась до района южнее Кисловодск и овладела южнее Моздок большим плацдармом на р. Терек; ее разведотряды вышли к Каспийскому морю и в районе Соста на р. Вост. Маныч установили контакт с группой армий «Б» (16-я моторизованная дивизия), который, правда, был очень непрочным.

На северной границе Кавказа, на Кубани и Тереке, преследование отступавших за Дон на юг русских закончилось. Отныне каждый шаг вперед проходил в борьбе не только с противником, но и с природой. Сил немцев, которых было достаточно для преследования по широким открытым степям, не хватало для наступления на противника, который за это время значительно усилился, поддерживался авиацией и использовал благоприятные для него условия местности.

Немецкие дивизии не могли восполнить своих потерь, авиация, действовавшая в районе Сталинграда, также не могла оказать им поддержки. Вообще то, что немецкие солдаты находились в Сталинграде, Новороссийске, Майкопе, под Туапсе, Сухуми, на Эльбрусе, под Орджоникидзе, Грозным и Астраханью, было их собственной заслугой и заслугой их фронтовых командиров. Единственным вкладом верховного главнокомандующего в этом отношении был лишь роковой приказ от 23 июля.

С середины августа стало ясно, что операции на юге России шли не по намеченному плану; армия вместо «победного марша» с трудом продвигалась вперед. В таком положении принято бросать в бой резервы или же менять план операции.

Резервов не было. Следовательно, было необходимо менять план операции. Он мог бы, например, заключаться в том, чтобы сосредоточить все силы на одной цели и временно отказаться от остальных. Решение главного командования могло быть двояким:

а) Ради достижения успеха на Кавказе отказаться от Сталинграда и перейти здесь к обороне на рубеже озеро Цаца, Калач. [28]

б) Взять Сталинград и отказаться от Кавказа, установить фронт примерно по линии Новороссийск, Майкоп, Ворошиловск, Степной. В этих условиях возможно было наладить эксплуатацию нефтяных промыслов, захваченных под Майкопом, и богатых сельскохозяйственных районов.

Если трудно было отказаться от таких значительных целей или если считали, что в это время года уже слишком поздно продолжать наступление, то оставалась еще одна возможность на самом Сталинградском фронте: улучшить обстановку на флангах (о чем уже говорилось выше) и отказаться от города с его промышленными районами.

Верховный главнокомандующий, однако, не хотел отказываться ни от чего и продолжал расходовать силы и средства в боях, которые не имели ничего общего с операцией. Большие разногласия внутри самого главного командования и возражения со стороны фронта привели к отставке командующего группой армий «А» (10 сентября) и вызвали сильное недовольство Гитлера начальниками его штабов Йодлем и Гальдером.

И снова немецкие войска, как и в сентябре 1941 г., вели тяжелые бои, в то время как разумнее было готовиться к предстоящей зиме. Печальный опыт 1941 г. не оставил, видимо, никаких следов в памяти верховного главнокомандующего. Таким образом, получилось, что когда противник во второй половине сентября вынудил группу армий «А» прекратить проведение операции, ее армии, так же как и армии Сталинградского фронта, оказались ко времени наступления зимы в очень неблагоприятных условиях: войска были переутомлены и сильно измотаны, потери не были восполнены, фронт (дефиле у Керчи, Новороссийск, район севернее Туапсе, район южнее Майкопа, Эльбрус, район южнее Моздок, район в 100 км западнее Астрахани, Сталинград, Воронеж) был очень растянут и имел протяженность 2600 км по сравнению с 800 км к началу летней кампании.

Снабжение этих армий было еще более затруднено, чем раньше. О какой-либо ударной силе этих групп армий не могло быть и речи, так как не было резервов, а скованные на таком обширном фронте с огромными полосами для наступления соединения нигде не могли быстро сосредоточиться. Их командование, действия которого были осложнены ввиду перемешивания немецких частей с разнородными частями союзников, в результате тоталитарного господства Гитлера в значительной мере утеряло нити управления войсками и зависело от навязанных ему планов, не соответствовавших реальной обстановке.

Начальник генерального штаба сухопутных сил потребовал прекращения наступления на Сталинград; 24 сентября он был уволен.

Действия главного командования вооруженных сил пагубно сказывались в первую очередь на сухопутных силах. В истории имеется очень мало примеров такого пренебрежительного отношения во время войны к личному составу действующей армии, как при Гитлере, так мало о нем проявлялось заботы. Гитлер сам участник первой мировой войны, во время же второй мировой войны не посещал фронта. Ему нельзя отказать в понимании запросов солдат и интересе к ним. Но большее расстояние от ставки до фронта имело своим следствием то, что он учитывал только успехи или неуспехи, отмеченные на карте, но не видел суровой, не приукрашенной пропагандой борьбы неизвестных солдат на фронте.