— Да, конечно, — сказала Лора. — Пожалуйста, входите, мистер Амброз. Может, вы внесете корзинку прямо в комнату, где стоит рождественская елка?..

Они оставили Элли на кухне, просто лопавшуюся от любопытства, и прошли в гостиную. Только когда дверь за ними закрылась, Амброз осторожно отодвинул тонкую ткань, закрывавшую корзинку, и приоткрыл теплый маленький шарик, уютно спавший в ней.

— Я учил его лакать молоко самостоятельно, и он оказался прекрасным учеником. Сейчас его животик полон, и он некоторое время будет спать, но не оставляйте его одного надолго. Он проказлив.

Щенок слабо пискнул во сне и высунул розовый язычок, слизнув оставшиеся капли молока. Амброз снова натянул ткань, и Лора взяла у него корзинку.

Она встала на колени перед елкой и задвинула корзинку за другие подарки так, что она была наполовину скрыта стволом дерева. Этот подарок, конечно, должен быть открыт в последнюю очередь и стать кульминацией — если сам щенок позволит. Она встала и протянула руку дедушке Джемми.

— Даже не знаю, как вас благодарить.

Она почувствовала жесткость его ладони, когда он пожал ее руку.

— Мы все будем благодарны вам, мэм, если вам удастся устроить так, чтобы мальчик мог сохранить этого малыша.

— Я устрою, — твердо сказала Лора. — Но сейчас мне лучше вернуться, пока мама Тайлер не прислала кого-нибудь на расследование.

Она не стала выпускать его через заднюю дверь, а провела к парадной и открыла ее перед ним.

— Веселого Рождества, мистер Амброз, — сказала она.

— Зовите меня просто Джон, — сказал он. — Я буду чувствовать себя более удобно. И веселого Рождества всем вам, миссис Тайлер.

— Лора, — напомнила она. — Мы ведь друзья, Джон. Прежде чем спуститься по ступенькам, он сунул руку в карман и вынул маленький сверток в папиросной бумаге.

— Можно попросить вас положить это под елку от меня для Джемми? У него нет хорошего перочинного ножа, какой должен быть у всякого мальчика, а это — хороший.

— Я знаю, что он будет гордиться им, Джон, — сказала Лора и взяла пакетик.

Когда она положила этот подарок под елку и убедилась, что щенок еще спит, она вернулась в столовую. Миссис Тайлер оторвалась от своих пшеничных кексов, мгновенно став подозрительной.

— Кто это был? Почему его не провели сюда, как я распорядилась?

Лора легко коснулась ее руки.

— Мама, сегодня Рождество. Нам всем в этот день позволены свои маленькие тайны. И это секрет, о котором никому еще не положено знать.

Миссис Тайлер возмущенно фыркнула, но Лора видела только сияние в глазах Джемми. Что бы ни случилось, это сияние нужно сохранить.

Немыслимо было — с точки зрения миссис Тайлер, конечно, — открывать подарки до завтрака. Но когда трапеза закончилась, Джемми, который практически ничего не ел, уже нельзя было удержать. Даже Уэйд немного оттаял и улыбнулся возбуждению мальчика. Но он не смотрел на Лору. Он избегал ее глаз с самого утра и прямо к ней не обращался.

Сейчас он катил кресло своей матери по коридору, а Джемми побежал вперед и открыл дверь. Элли на коленях перед очагом превращала угли в ревущее пламя. Поднявшись и направившись к выходу из комнаты, она быстро, испуганно взглянула на Лору. Значит, Элли не смогла сдержать свое любопытство, решила Лора. Она, должно быть, обследовала содержимое принесенной Амброзом корзинки, и ее потрясенный вид не обещал поддержки.

Они все устроились вокруг дерева и начали брать подарки. Лора объяснила, что они все должны выбирать по очереди, и каждый сверток должен быть открыт перед тем, как переходить к следующему, но начать следовало с чулка Джемми.

— Возбуждение мальчику вредно, — пробормотала миссис Тайлер, когда он снял чулок и с оживлением вытащил содержимое. Но никто не обратил на нее внимания.

Он повесил на ухо косточку «загадай желание», решив сохранить ее для важного желания. Потом над каждым апельсином и практически над каждым орехом надо было восторженно поохать, как над настоящими сокровищами. Пресс-папье привело его в состояние восхищения, и он снова и снова переворачивал его в руках, чтобы посмотреть, как падают снежинки. Лоре пришлось уверять его, что веселье только начинается, прежде чем он согласился обратить внимание на что-либо другое.

— Теперь его целый день будет рвать, — мрачно произнесла его бабушка. Но она разглядела большой пухлый сверток, на котором значилось ее имя, и потребовала, чтобы его принесли.

Бабушка Тайлер принялась разглядывать свои шали. Лора долго сомневалась, выбирая их. Она чувствовала, что дарить что-нибудь темное и старческое не годится, но не знала, какая степень яркости допустима. Определило ее выбор воспоминание об украшенных ленточками утренних чепцах старой леди. Итак, одна шаль была в мягких, нежно-голубых тонах, а вторая глубокого розового цвета.