– Слушайте, – начал Владимир Степанович, понизив голос, – а не кажется ли Вам, что наш Сорокин в своих поисках добился-таки определенных успехов?

– Из чего это Вы заключили, Владимир Степанович? – удивился Хромов, – кажется, совсем недавно Вы утверждали совершенно обратное.

– Одно другому и не противоречит, – отпарировал подполковник. – Но я вот о чем подумал, друзья, а откуда наш герой берет деньги на свою бурную деятельность? Не задумывались? А я вот задумался! Вспомните. На закупку необходимого снаряжения, на все эти разъезды туда-сюда нужны немалые деньги. По моим прикидкам, он должен был потратить на все это не менее шести с половиной тысяч долларов. Это не считая того, что надо хорошо питаться все это время и оставить какое-то количество денег своей матери на хозяйство. Но его вклады, с которых он поснимал все до копейки, могли дать ему только половину нужной суммы.

– А не мог ли он в таком случае воспользоваться помощью некоего неизвестного нам покровителя? – задал не совсем тактичный вопрос майор.

– Мог конечно, – сморщился как от зубной боли Крайнев, – но возможен и другой вариант. Он мог что-то там за это время раскопать и попросту снести в комиссионку или на рынок.

– Ну, на рынок вряд ли, – запротестовал Загорский, – риск больно велик, если вещь действительно ценная, а вот в комиссионный магазин по продаже антикварных ценностей, мог вполне.

– Вот на этом пока и порешим, – обрадованно потер ладони подполковник. – Тогда завтра вы вдвоем потрясите хорошенько здешние точки подобного профиля, мне кажется, их здесь не так уж много, а я тем временем займусь столь неожиданно обнаружившимися родственниками нашего неуловимого Сорокина. Я там буду ждать вашего доклада, на Н-ской, – продолжил он после непродолжительного раздумья, – ибо вопросов к Олегу, кажется, Селимовичу, да и к его глазастой дочке у меня уже накопилось предостаточно.

На следующий день, ближе к половине двенадцатого, возбужденные после удачной поездки молодые оперативники уже стучались в двери неказистого домика на Н-ской улице. Открыл им сам Крайнев.

– Ага, вот и вы! – удовлетворенно произнес он. – Тогда давайте постоим здесь, а то курить хочется, сил нет бороться!

Он вынул пачку, прикурил, бросив обгоревшую спичку в кучу песка, на которой деловито возились куры.

– Послушайте пока, что мне тут удалось узнать, – быстро произнес он между двумя сильными затяжками. – Во-первых, «Толмач», оказывается, вышел на Наташу, то есть дочь своего родного дяди, уже пятого мая, то есть за сутки до того, как он первый раз позвонил Стрекалову. И вы знаете, где они познакомились? Не поверите! На кладбище! Оказывается, ровно за два года до этого скончался отец юной хозяйки этого дома, и она пришла в тот день навестить его могилу. Каким образом «Толмач» отыскал эту могилу на старом кладбище, неизвестно, но факт остается фактом. Девушка далее утверждает, что сама пригласила его погостить у них. Тот ей наплел про то, что у него сейчас отпуск и на досуге он якобы страсть как любит поиспытывать некое «совершенно секретное» водолазное оборудование. Далее, в ходе застольных разговоров, возникла тема некоего колодца, который был некогда откопан ее покойным отцом, еще в то время, как он строил на своем участке гараж.

– Что, у них разве и автомобиль есть? – удивился Загорский, я что-то его не заметил.

– Автомобиль-то был, но на нем около четырех лет назад разбилась мать Натальи – Василиса Германовна. Только ты меня не перебивай сейчас. Да. Короче, этот неутомимый Юрий уговорил ее открыть этот люк и...

– Конечно, такой симпатичный парень кого хочешь уговорит, – фыркнул Илья.

Владимир Степанович недовольно взглянул на него:

– И ты туда же!

– Молчу, молчу, – закивал головой майор.

– Так вот, – продолжил свой рассказ подполковник, – короче, после долгих усилий они его открывают, и Юрий по найденной под чугунной крышкой лестнице спускается вниз, к самой воде.

Так там оказалась вода? – хором переспросили его собеседники.

– Вот именно, – кивнул головой подполковник, – самая что ни на есть! Поскольку там, то есть под крышкой, темень кромешная, он просит ее принести ему свечи. Она, естественно, приносит, и он исчезает с ними внизу. Самое интересное в этом эпизоде то, что он возвращается оттуда с очень интересной находкой.

Крайнев сделал длинную паузу:

– Со старинной, изготовленной из слоновьего клыка расческой, и расческой, как потом оказалось, совсем не простой. Девушка утверждает, что друг Сорокин при отъезде забрал ее с собой, но рассказала, что на ней была надпись, сделанная готическими буквами.

– Не томите, – простонал изнемогающий от любопытства Хромов, – что еще за надпись?

– Смысл ее был таков, – откашлялся Владимир Степанович: – поздравляем, мол, нашего дорогого Альфреда Р. с днем пятидесятилетия. Коллеги по работе.

– Ну и что же из того, что же тут необычного? – изумился Илья Федорович, – самый что ни на есть тривиальный текст.

– Выходит, нет, – возбужденно подпрыгнул на стуле Крайнев. – На первый взгляд вроде действительно ничего, но на следующее же утро «Толмач» поистине с быстротой молнии собрался в Москву и был таков! Обратно же, на Н-скую, он вернулся уже только шестого или седьмого июня. И вернулся не просто так, как мы все хорошо знаем, а уже во всеоружии, с водолазным снаряжением и даже с некоторым умением им пользоваться. И с тех пор, вплоть до последних, можно сказать, дней, он, схоронившись ото всех, интенсивно вел свою тайную, подземно-подводную деятельность. Вы посудите сами, будь этот колодец под гаражом самым обыкновенным городским канализационным колодцем, да разве стал бы любой здравомыслящий человек сидеть в нем просто так полтора месяца, а? Или я не прав?