— Мы организуем покушение на папу руками фанатика-иезуита, — продолжала Екатерина-Мария и Регина читала в её многозначительных паузах неназванные имена, — и вовремя через кардинала Лотарингского предупредим его об опасности. Убийцу схватят и под пытками он выложит организаторов преступления: короля Франции, его мать и Рене де Бирага. И кого-нибудь из кардиналов, брат сам скажет, кого именно. Якобы король Франции вспомнил времена авиньонского папства и опять решил посадить во главе церкви своего ручного папу. Католическая Лига при поддержке Рима потребует отлучения Генриха от церкви. Представляешь, что начнётся во Франции? Страна ведёт войну с гугенотами, а король отлучён от католической церкви, проклят. Кто пойдёт за таким королём? Тут очень кстати гугеноты выиграют парочку-другую сражений и вину за это возложат на отступившегося от церкви короля. Вдруг очень кстати найдутся несколько интересных писем, подтверждающих право Гизов на корону и истинное положение Валуа на генеалогическом дереве Капетингов. Будет грандиозный скандал! Ну а если нас ещё и поддержит Испания (а она поддержит, даже не сомневайся)… Европа встанет с ног на голову, а когда вернётся в нормальное положение, во Франции уже будет новый король. Не говоря уже о том, на какую высоту взлетит кардинал Лотарингский. В наших с тобой нежных ручках будет Франция и вся католическая церковь.

У Регины захватило дух от таких перспектив. Это была воистину дьявольская месть! Беспощадная и великолепная!

Екатерина-Мария тем временем продолжала развивать подробности своей изощрённой интриги:

— Но без тебя всё сорвётся. Во-первых, ты одна можешь предоставить фанатика-монаха.

— ???

— Этьен Виара. Твой духовник. Фанатик в чистом виде. К тому же, он иезуит, следовательно, он может очень близко подобраться к папе. При правильной обработке из юнца можно получить идеальное орудие убийства.

— Но я-то здесь при чём? — Регина не улавливала связи между собой и юным иезуитом, — по-моему, кардинал Лотарингский имеет на него гораздо более мощное влияние.

— Это ты так думаешь. Я вот, к примеру, ещё не разобралась, кто там на кого и как влияет. Но одно я знаю точно: Этьен сделает всё, что ты прикажешь. Или попросишь.

— Почему?

— Потому что ты гораздо ближе всем окружающим тебя мужчинам, чем Господь Бог со всеми святыми и ангелами. Прости Господи мою душу! И сделать из молодого монаха послушную игрушку в своих руках для тебя проще простого.

— Ты хочешь, чтобы я его соблазнила? — к своему удивлению, Регина не чувствовала ни малейших признаков возмущения, только азарт и любопытство.

— Не обязательно. Достаточно влюбить его в себя, завлечь в свои сети и наобещать небо в алмазах и золотые горы. Заставить его поверить в то, что он любим. Готова побиться об заклад, что он не однажды бывал в постелях некоторых наших с тобой общих знакомых, отличающихся особым благочестием. Так что любовными утехами ты его не удивишь. Тебя он должен полюбить и возжелать сильнее спасения собственной души. Но это ещё не всё. Это дельце мы с тобой должны провернуть, не привлекая ни чьего внимания. Никто не должен заинтересоваться твоей слабостью к иезуиту и для этого нам нужен какой-то отвлекающий маневр.

— Пари! — графиня уже вовсю включилась в игру.

— Пари?

— Мы с тобой заключим пари, при свидетелях, разумеется, согласно которому я должна буду соблазнить своего духовника.

— Допустим, ты проиграешь мне в карты…

— …и, как проигравшей, мне придётся выполнить твою самую дикую затею.

— Ну, с этим более-менее понятно. Но это ещё полдела. Твоё появление в Лувре ни в коем случае не должно вызвать подозрений. Старая карга и её ублюдок должны убедиться, что ты не замышляешь государственного переворота.

— Их не проведёшь. Генрих знает, что так просто я этого не оставлю. Он всё равно будет ждать от меня пакости.

— И замечательно! Значит, нужен ещё один отвлекающий маневр. Любая мелкая интрижка. Обидная, но не смертельная отместка.

Герцогиня на минуту задумалась, но глаза графини уже сверкнули бесовским лукавством:

— А герцог Жуайез сейчас в Париже?

— Возвращается через три дня, — недоуменно пожала плечами Катрин, но, пристально вглядевшись в сияющее лицо подруги, расхохоталась, — Я поняла! Ты гениальна! Отбить любовника у короля! До этого бы не додумалась даже Марго! А самое главное, что это под силу только тебе! Но тебе опасно сейчас появляться в Лувре. Нужно прикрытие. Я надеюсь, ты вернулась вместе с Филиппом?

На прекрасное лицо графини набежала туча:

— Нет. Филипп остался у себя в замке. Меня привёз Луи и, судя по всему, де Лорж ещё не скоро появится в Париже. У них с Луи война.

— Есть жертвы?

Вместо ответа Регина показала перевязанные пальцы, до этого тщательно скрываемые перчатками.

— Но, знаешь, Катрин, даже если бы Филипп был здесь, я бы ни за что не стала его использовать. Ни при каких обстоятельствах. Я скорее откажусь от своей мести, чем стану причиной его бед.

— О-ля-ля! Ну, то, что у вас произошло в Бордо, ты мне на досуге расскажешь, я надеюсь?

— Нет, — Регина упрямо покачала головой.

— Ладно, я поняла, Филипп у нас неприкосновенен. Что тогда будем делать?

— Твой брат.

Восторженное выражение лица герцогини не нуждалось в словах, но всё же она не сдержала возглас:

— Наконец-то! Дошло до тебя, что герцог Майенн — бесценный камень в твоей копилке разбитых сердец.

— Просто моё появление в качестве его любовницы будет наиболее естественным и вполне предсказуемым и не вызовет особых сплетен. Этого события и так ждёт половина Лувра, не поставившая на де Лоржа.