Самолет растаял в небе, но осиное гнездо было растревожено — русские перенесли огонь с неба на землю, начался новый день их штурма. Но русские были далеко, метрах в семистах-восьмистах, на другом берегу Шпрее, и у них были пока другие объекты для атаки. Можно было спокойно заниматься текущими делами подготовки к обороне здания. И Юрген вслед за Фрике покинул крышу Рейхстага.

Он еще раз прошелся по второму этажу, потом по первому, закрепляя в памяти расположение залов, коридоров и лестниц. Толкнул очередную массивную дверь и неожиданно увидел еще одну широкую мраморную лестницу с массивными чугунными перилами, ведшую вниз. Первая лестничная площадка, вторая, третья — Юрген был глубоко под землей. Во все стороны простиралось обширное подземелье с монолитными железобетонными стенами, потолками и полами.

Сразу у лестницы был большой зал, в котором на нарах лежало около двухсот раненых. Рядом был штаб, у большого стола стояли несколько старших офицеров и два генерала, они рассматривали какую-то схему, устилавшую почти половину стола. Вероятно, это была карта театра грядущих военных действий, карта, на которой можно было отобразить каждое орудие, а то и каждого солдата. На отдельном столике стояла батарея телефонов, еще дальше — несколько радиостанций, у которых дежурили радисты с наушниками. «Хотя бы будем знать новости», — подумал Юрген.

Дальше тянулись складские помещения, забитые под завязку. Можно было подумать, что склад — это основное предназначение здания.

Обо всем увиденном Юрген рассказал солдатам своего взвода, которых успели поднять перед самым его приходом.

— Всю войну мечтал оборонять склад! — воскликнул Отто Гартнер.

— Со склада мы ни ногой! — подхватил Фридрих. — Будем стоять до последнего!

Все они понимали, что это их последняя позиция, что идти им больше некуда, потому что они окружены со всех сторон. Но они смеялись и перебрасывались шутками, чтобы не думать о том, что скоро они вступят в свой последний бой. И еще потому, что судьба улыбается веселым. Она сама озорная девчонка — судьба.

У них подбиралась отличная компания. Те, кто дошли до Рейхстага, не могли быть плохими солдатами, и они были стойкими парнями, на них можно было положиться.

Особенно приятно было увидеть старых знакомых.

— Hei, navnebror! [30] — так приветствовал Юрген Йоргена Йоргенсена, шарфюрера из дивизии СС «Нордланд». Он становился настоящим полиглотом, столько словечек на разных языках он нахватался за время войны.

— Привет, старый волчара, — ответил Йорген, пожимая ему руку.

Он рассказал о том, что было с ними после отхода с Зееловских высот. Они шли немного севернее. В первую ночь они разместились в какой-то большой деревне, у них было слишком много раненых и они были слишком вымотаны трехдневным непрерывным боем. Там-то их и накрыли «сталинские органы». Это был ад, сказал Йорген, а в аду он побывал, он где только не побывал. За несколько минут мы потеряли больше людей, чем за всю оборону высот, сказал он, мы потеряли всех раненых, которые заживо сгорели в домах, и еще множество здоровых парней, которые метались по улицам в поисках укрытия. Потом викинги обороняли аэропорт в Штраусберге, тут Юрген с Йоргеном сопоставили свои воспоминания, они были схожи, как их имена.

— Помните оберштурмбаннфюрера Клоца, командира датчан? — спросил Йорген у зашедшего в комнату подполковника Фрике.

— Отлично помню, — сказал Фрике, — прекрасный командир полка!

— Погиб, — сказал Йорген, — прямое попадание снаряда в машину. Парни сдерживали русских, пока их товарищи не отнесли тело командира в часовню при близлежащем кладбище. Там они препоручили его Богу.

— Да почиет он в мире, — сказал Фрике, и они все склонили головы, поминая всех погибших на этой войне.

— А потом мы все время отступали на юг, — прервал молчание Йорген.

— А мы все время на север, — сказал Юрген.

— Отступление закончено, господа, это не может не радовать, — сказал Фрике.

Это была хорошая шутка. Это было больше, чем шутка. На фронте они научились извлекать положительные эмоции из всего, даже ужасающего и страшного, они полюбили жизнь во всех ее проявлениях. Встреча старых товарищей — это ли не повод для радости, еще один повод. Как и приобретение новых.

Его привел Кляйнбауэр, они были почти одногодками, это облегчило знакомство.

— Готтхард фон Лорингхофен, военно-морской флот, — несколько напыщенно отрекомендовался он, — потомственный военный.

На нем была непривычная форма, но и так было понятно, что он всего лишь курсант. Юрген с улыбкой смотрел на юношей, они составляли отличную пару, маленький крестьянин и фон, потомственный военный, война их уравняла и сблизила.

— Каким ветром вас сюда занесло? — спросил Юрген. — Норд-норд-остом?