Вальдемар пожертвовал монастырю часть своего отцовского наследства — мыс, который вдавался в Лимфиорден на Юлланде и назывался Витскель. Синод, который практически уже собрался в Роскилле, благословил этот дар, и отец Генрих почти сразу же смог продолжить свое путешествие, словно он останавливался в Роскилле только для короткого отдыха. Теперь путешествие приобрело другую цель, нежели два родных монастыря Клерво и Сито.

Что касается вопроса о Варнхеме и отлучения от церкви Кристины и Эрика сына Эдварда, то случившееся не имело принципиального значения для его решения. Оставалось лишь предпринять практические шаги, так как теперь дело должно было решаться путем переписки и занять несколько больше времени. Следовательно, прежде чем продолжить путь до Витскеля, отцу Генриху нужно было написать несколько важных писем, и он быстро это сделал. Он написал в Варнхем, наказав двадцати двум из своих монахов взять достаточное количество скота и все книги и прибыть на строительство нового монастыря в Витскеле. Пять человек должны были остаться в Варнхеме, получив задание попытаться спасти постройки от разорения и одновременно рассказывать всем и каждому о предстоящем отлучении от церкви госпожи Кристины и Эрика сына Эдварда, чтобы это произвело на людей нужное впечатление.

Потом отец Генрих написал еще два письма, одно — в генеральный капитул цистерцианцев, а второе — Папе Адриану IV, в которых он описывал нечестивца и пьяницу Эрика сына Эдварда, хотевшего называться конунгом несмотря на то, что он позволил своей жене осквернить монастырь. После этого отец Генрих был готов к отъезду в Витскель, куда Господь, без сомнения, направлял теперь его шаги.

И куда Господь вел отца Генриха, туда же Он вел и Арна.

Вскоре Эрику сыну Эдварда пришлось ощутить на себе силу церкви. Завоевав одну из трех корон, к которым он стремился, конунг направил посланцев к лагманам Западного и Восточного Геталанда. Но ответ, который он получил, был уничтожающим. Слухи из Варнхема ползли, словно дым из котла: Эрика сына Эдварда и его жену Кристину скоро отлучат от церкви. Никому не нужен конунг, преданный анафеме.

К счастью, свей не знали о том, что происходило в Геталанде, или не понимали, что означает отлучение от церкви, вот почему положение Эрика как конунга свеев пока было прочным.

Следовательно, нужно было сделать два дела — одно легкое и одно сложное. Легким делом было послать гонцов к этому французскому монаху, который теперь обретался где-то в Дании, письменно покаяться, умолить монахов вернуться обратно в Варнхем, пообещать им поддержку со стороны короны, попросить о том, чтобы церковь Варнхема стала местом захоронения людей из его рода, заверить, что монастырю будут пожертвованы земли и все в этом духе. Его епископ Хенрик, который был священнослужителем практического склада, заверил Эрика в том, что другой вариант будет много хуже, чем все это, вместе взятое. А именно: конунгу придется пешком отправиться в Рим, пройдя последний отрезок пути в рубище и посыпав голову пеплом, идти босым и потом броситься к ногам Папы. Это было не только затруднительно и требовало много времени; нет никаких гарантий, что подобные уловки смогут обмануть Папу. А сделать все это напрасно будет, пожалуй, слишком обидно.

Гораздо проще умилостивить монахов, что можно сделать с помощью нескольких писем, нескольких красивых фраз и нескольких участков земли, которые все равно составляли лишь малую часть владений конунга. Это совсем не трудно.

Гораздо сложнее навсегда прекратить все разговоры о конунге-богохульнике. Эрик утвердился в давнишней мысли о крестовом походе в Финляндию, и епископ Хенрик нашел эту идею очень хорошей. Конунга, который сражается за святую веру, будут почитать все. Таким образом, дорога к оставшимся двум коронам лежала через Финляндию.

Свеям давно уже не требовалось доказывать свою воинственность ни себе, ни другим. Они с радостью присоединились к планам нового конунга о грабительском походе в Финляндию. Кроме всего прочего, они должны отдать должок — финны и эсты разбойничали вдоль побережья Свеаланда, и еще свежи были воспоминания о том, как они разграбили и сожгли Сиггуну.

Два года война проходила успешно. Свей взяли богатую добычу. Ворон летел на свежие раны.

Очевидно, что большинство из встреченных финнов уже были христианами, но им предоставляли выбирать: погибнуть от меча или быть окрещенными заново свейским епископом. На второй год войны в глубине страны были обнаружены и отдельные язычники.

Однажды воины Эрика, отклонившись от пути следования основного отряда, чтобы раздобыть еду, наткнулись на старуху колдунью. Странно было, что эта женщина говорила почти так, как говорят в Свеаланде, и что она совершенно не испугалась, когда ее взяли в плен. Напротив, она дерзко потребовала, чтобы ее отвели к королю, потому что у нее есть к нему предложение, от которого он вряд ли сможет отказаться. А если воины ее не послушают, то она навлечет на них вечное проклятие.

Воины сделали, как она сказала, хотя больше из любопытства, чем из боязни колдовства.

Когда Эрику сыну Эдварда рассказали о старухе, он решил, что встреча с ней может развлечь его, и, пока воины разбивали лагерь на ночь, приказал привести к себе колдунью.

Также он приказал, чтобы к королевской палатке пришел палач с топором и колодой. Ближайшие к нему воины собрались в ожидании предстоящего развлечения, колдунью вывели вперед и бросили ее на колени перед королем.

— Ну, колдунья! У тебя есть предложение, от которого я, конунг, не смогу отказаться, давай же его послушаем! — громко крикнул Эрик, обращаясь к грязной связанной женщине, стоявшей на коленях, и широко улыбнулся.

— Да, — хрипло произнесла женщина, поскольку один из воинов держал ее за горло, — у меня есть предложение, от которого умный конунг не откажется.

— Мы все хотим его услышать, но подумай о том, что палач стоит здесь не просто так, и вдруг я откажусь? — сказал Эрик, по-прежнему забавляясь.

— Тогда позволь мне встать и освободи меня, чтобы я могла говорить. Если ты ответишь на мое предложение отказом, я сразу же отправлюсь к палачу, — быстро и решительно проговорила колдунья.

Эрик махнул рукой воинам, чтобы они отпустили ее, и с прежней веселостью заявил о своей готовности слушать. Мужчин, которые стояли вокруг, происходящее очень забавляло.