Любите наживать себе врагов из бандитских кругов? Нет? Я тоже не люблю. Конечно, лестно тешить себя мыслью, что твой враг — настоящий „крутой“ мафиозо, однако при этом не следует забывать, что ты этому человеку не ровня. Не сомневаюсь, если Сергей Борисович разозлится, ему достаточно будет всего лишь шевельнуть пальцами, и меня, а также и всю нашу компанию понесут вперёд ногами. Я не пытаюсь возвысить этих людей. Просто констатирую факт.

— Итак, назовите причину, — снова потребовал мафиозо.

Я уже пожалел о сказанном. Когда имеешь дело с людьми вроде Сергея Борисовича, со словами следует обращаться очень осторожно. На них, словах, и ловят. Теперь же сложилась ситуация, о которой в народе говорят: „сам себя обманул“. Врать не имело смысла. Похоже, о делах нашей фирмы Сергей Борисович был осведомлен едва ли не лучше нас самих. К тому же меня не оставляло ощущение, что он видит меня насквозь. Его карие глаза впились мне в лицо. А я… я, к своему режиссерско-актерскому стыду, почувствовал пот на висках. „Он меня раскусит, — подумалось мне. — Обязательно. Уже раскусил. Впрочем, ему и раскусывать ничего не надо. Он и так все знает“.

— Ничего особенного, конечно, но… — начал было я, однако Серххй Борисович остановил меня взмахом руки.

— Вы отказались от моего предложения, даже не узнав, в чем оно заключается. И все из-за какого-то пустяка?

Тон его внезапно стал ледяным, и это было по-настоящему страшно.

— Поймите меня правильно…

— Я понял вас отлично, — бесстрастно холодно ответил он. — У меня нет врожденной глухоты, и я прекрасно расслышал ваши слова. Вы сказали: „Ничего особенного“. Так? — Я молчал. Чёрт дёрнул меня за язык. — Это так?

— Я имел в виду совсем другое.

— А я плохо читаю мысли, но зато хорошо слышу. Вы сказали: „Ничего особенного“. Так это или нет?

— Да.

— Значит, вы отказываетесь из-за пустяка?

— Совсем нет.

— Значит, всё-таки нет, — утвердительно повторил он. — В таком случае я хочу, чтобы вы назвали причину, по которой отвергаете мое предложение.

Стоявший за его спиной Призрак снова улыбнулся. Самыми уголками губ. Наверняка он видел тысячи таких, как я. В ИХ кругу это называется „лох“, если не ошибаюсь. Сотни и сотни „лохов“ дрожали от такого же властного окрика. А Сергей Борисович давил на них до тех пор, пока не превращал в лепешку. Он высасывал из этих людей душу, а Призрак, неизменный соглядатай, был тому свидетелем. Несколько утешала мысль, что, когда Сергей Борисович примется за него, а сие рано или поздно произойдет, этому типу будет уже не до улыбок. Хотя мне-то что до того?

И тут Господь Бог вновь повернулся ко мне лицом. Я вдруг нашел одну необычайно вескую причину, против которой ему было бы нечего возразить.

— Я не уполномочен принимать подобные решения, не согласовав условия со старшим компаньоном.

— Вы имеете в виду Петра Алексеевича?

— Именно.

— Дело только в его согласии? — спросил Сергей Борисович, чуть нагнув голову и глядя на меня исподлобья. — Это единственная причина?

— Да.

Я подумал, что, если повезет, мне удастся созвониться с Петром, прежде чем люди нашего „гостя“ его отыщут. А уж отговорить Петра браться за эту работу — дело техники.

— Я уже разговаривал с ним, — расслабленно откидываясь в кресле, прежним, удивительно мягким голосом произнёс Сергей Борисович, — Пётр Алексеевич остался доволен размером гонорара и сроками работы и попросил передать, что конечное решение остается за вами.

Вот так, значит? Пётр сказал! Пётр не говорит. Пётр приказывает. Де-юре он мой компаньон, де-факто скорее „босс“. Так получилось. В любой компании есть лидер и есть все остальные. Я всегда принадлежал к многочисленной армии этих самых „остальных“.

Пётр Лексеич не дурак, хотя последние пару месяцев и бегает сам не свой. Понял, с кем придется иметь дело, и плавно „передвинул стрелки“ на меня. Закончится все хорошо — он в выигрыше, провалится — и тут не внакладе. Хитро. Доволен он, значит, гонораром? Ладно. И это припомнится тоже.

— Теперь, как я понимаю, — продолжал тем временем Сергей Борисыч, — вам ничто не мешает сказать „да“.

Я тоже попытался „двинуть стрелки“.

— Ну, если Пётр, как старший компаньон, согласился, то…

— Наконец-то. — Он несколько расслабился.

— В чем заключается ваше дело?

— Я хочу, чтобы вы разработали план проникновения в одну квартиру, — произнес Сергей Борисыч.

— Что? — Я подумал, что ослышался. — Нет. И речи быть не может. Если вы наводили о нас справки, то должны знать: мы не занимаемся криминалом.

Он внимательно посмотрел на меня, словно решал, стоит убить меня немедленно или немного погодя. Однако, когда Сергей Борисович заговорил, голос его, как и раньше, был мягок и идеально спокоен. Этот человек оказался лучшим актером из всех, с кем мне приходилось иметь дело.