— Ещё что-нибудь есть?

— По показаниям свидетелей, как раз в момент взрыва рядом с местом происшествия находилась группа туристов. Человек двенадцать. У них с собой была видеокамера, так что они засняли все от начала и до конца. Есть мнение, что на пленке могут быть зафиксированы похитители.

— Что за туристы? Иностранцы? Наши?

— Наши. Пацанва какая-то и с ними один взрослый. Бородатый мужчина лет сорока. Примет, конечно, никто не запомнил. Одеваются они сейчас все одинаково. Что провинциалы, что городские. Ребята шерстят гостиницы, проверяют билетные кассы вокзалов и аэропортов. Ищем, дорогой, ищем.

— Всю «контору», что ли, на уши поставили?

— Так я же говорю: народу задействовано — тьма.

— А кто работать остался?

Гость усмехнулся.

— Да никто. Сейчас все брошены на этот теракт. Проводятся массовые облавы, ищут виновных, МВД подключили.

— МВД? С каких это пор «контора» и МВД работают вместе?

— Не вместе. Их тоже близко не подпускают. Так, подай-принеси. Нам, чтобы такую операцию за короткий срок провернуть, понадобилось бы вдвое народу на работу нанять.

— Трупы опознали?

— Человек пять всего. Еще восемь лежат, ждут своей очереди, фрагментами. От кого нога, от кого рука, от кого только палец или ухо. А с остальными даже возиться не стали. Не с чем.

— Есть среди убитых Сергей Борисович Тучков?

— Туча? Лично не опознали, но в этом, как ты понимаешь, ничего удивительного нет. Зато опознали его личного телохранителя. А Тучков-то без этого парня даже в сортир не ходил. Так что можешь быть уверен — Тучков отправился к праотцам.

— А парень двадцати пяти лет, худощавый, рост — метр семьдесят восемь, длинные волосы, собранные в хвостик?

— Не припомню.

— Понятно. — Олялин просмотрел список, отданный ему Михаилом. — Значит, так. Я тебе дал пять «штук». Получишь еще втрое, если предупредишь меня о туристах, когда их найдут. Или о личностях похитителей. Только я должен узнать об этом самым первым. Понятно?

— Понятно-то понятно, дорогой. Да только это уж не от меня зависит. Нет, я бы, конечно, с удовольствием. Мне лишние деньги не помешают, но не все в моих силах. — Миша поднялся, задвинул стул. — Побегу. Отлучаться надолго нельзя.

— Беги, — теряя к собеседнику интерес, сказал Олялин, вновь углубляясь в список. Когда гость открыл дверь, он, не прерывая чтения, произнёс громко: — Втрое.

— Я помню, — подтвердил Миша и вышел.

Когда через несколько минут в кабинет вошли сотрудники безопасности банка — «личная гвардия», Олялин поднялся и резко, быстро принялся отдавать команды:

— Ты и ты — группа номер один. Вы двое — группа номер два. Вы — третья группа. Бегом по гостиницам среднего класса. Опросите всех регистраторов. Старайтесь не привлекать к себе излишнего внимания. Ищем группу туристов, предположительно провинциалов либо ленинградцев, приехавших в Москву максимум два-три дня назад. Человек двенадцать ребят, возможно, пара девочек. С ними один взрослый мужчина. Ты, ты и ты — по крупным музеям. ЦДХ, Третьяковка, музей истории Рублёва и так далее. Музей Высоцкого обязательно. Ты — в музей Станиславского. Если были подобные группы, выясните, кто и когда заказывал экскурсию. Был ли автобус. Может быть, кто-нибудь из смотрителей их запомнил, разговоры услышал.

— Почему с театральным уклоном? — поинтересовался высокий парень с непомерно широченными плечами.

— Что это за группа такая: много подростков и один — один! — взрослый? Наверняка тамошняя интеллигенция. Небогатые, на дорогую одежду свидетели обратили бы внимание. Да богатых и не отпустили бы с одним взрослым. Не из области. Из области проще выбраться в Москву — не было бы смысла тащить видеокамеру. Фотоаппарат — да. Камеру — нет. Люди, не испорченные цивилизацией. Романтики. Девяносто против десяти — какой-то местечковый подростковый театр. Куда они пойдут первым делом? Станиславский, Высоцкий, Рублёв, Третьяковка. На столичные театры у них денег нет, конечно. Равно как и на приличные гостиницы. В своём «мотеле» они не сидят. Мотаются по экскурсиям. Нам важно узнать, где они проживают, выяснить, куда поехали на экскурсию сегодня, найти их и перехватить видеозапись прежде, чем это сделает милиция или ФСБ. Тому, кто обнаружит группу, премия — две «штуки» баксов. От меня лично. Тому, кто принесет запись, — три. Вы, — Олялин повернулся к свободным людям, — займетесь вот этими ребятами, — на стол лёг принесенный Михаилом список. — Я хочу знать о них все. Где они сейчас, что делали вчера в течение дня. Подробно. Остальные остаются в качестве мобильных групп. По командам разобьётесь сами. Ты — координатор. Если поиски проведёшь быстро и, главное, результативно, — «штука». — Олялин хлопнул в ладоши. — За работу, парни. У нас очень мало времени.

— Половина восьмого. Пора.

Тонколицый поднялся, проверил обойму и с резким щелчком загнал её в магазин «узи». Оснащенное глушителем оружие он сунул в специальную наплечную кобуру. Сегодня Тонколицый был одет необычно. Тяжелые ботинки на толстой каучуковой подошве, широкие штаны, однотонная светлая куртка и полосатый свитер навыпуск. Талию перепоясывала массивная сумка-кошель. За плечами — джинсовый рюкзачок. На голове, обручем, цветастый платок. При помощи пены Тонколицый зачесал волосы гладко назад и разделил на отдельные пряди. Глаза скрывают большие солнцезащитные очки. Короткие, едва касающиеся острых скул бачки. Над верхней губой тонкий росчерк щегольских усиков. Лицо и руки благодаря тональному крему приобрели коричневато-жёлтый оттенок. Словом, внешность его претерпела значительные изменения.

— Значит, действуем как договорились. Никаких отступлений.

Киноёктер, затянутый в привычный классический костюм, голубую рубашку и галстук, выглядел довольно уверенно, несмотря на то, что именно ему предстояло идти на встречу с посредником и он не мог взять с собой оружия. Молчаливый, одетый в тёмно-серые штаны, такую же куртку и высокие башмаки, передернул затвор, поставил автомат на предохранитель и бросил в небольшую сумку, которую закинул на плечо.

Тонколицый повернулся к Рыхлому.