Все это совершалось под флагом мирного экономического преуспевания, добрососедских коммерческих отношений и частной инициативы. В момент близкой угрозы войны, как, например в 1911 году, во время так называемого «агадирского кризиса», оказался «внезапно» взорванным мост Бислэ через Мезе в области Сен-Мигеля, испортилась оболочка одного аэростата в силу недоброкачественности газа, немецкое предприятие отказалось выполнить заказ французской фирмы «Клеман Баярд» на радиаторы для дирижаблей (своих радиаторов у французов не было) и др. «случайные и непредвиденные события». На самом деле это было началом диверсионных действий, что дало французскому правительству повод для пересмотра системы своей охраны страны и подготовки к войне.

Русский Генеральный штаб, подталкиваемый идеей реванша после войны 1904–05 гг., также думал одно время заняться диверсиями против Японии, но осложнения на западе отвлекли внимание его в другую сторону, и восточный диверсионный проект не был осуществлен.

В октябре 1910 года штабс-капитан Лехмусар предложил не ограничиваться одними «простыми разведками» (сбором сведений), а обратить внимание «на поддержание в корейцах того враждебного к японцам настроения, которое господствует теперь среди большинства корейского населения», Для этого он предлагал распространять особую литературу против японцев, а главное поддерживать инсургентское движение.

Таким образом, перед мировой войной различались диверсии:

— экономические (удар по предприятиям, железнодорожным путям и транспорту, финансам и вообще экономическим связям страны);

— политические (пропаганда, разложение и интриги в среде правительственных и влиятельных общественных организаций);

— военные (взрыв и порча вооружения, боевого снаряжения, складов, арсеналов, укреплений, станций связи и др.);

— террористические (убийство или отравление общественно-политических и военных деятелей).

В свою очередь, эти диверсии и по форме можно разбить на активные (акты материального разрушения или уничтожения) и пассивные (саботаж, уклонение или отказ от выполнения той или иной работы, распространение слухов, замедление процессов производства). Диверсии мирного времени и диверсии во время войны. Последние различались, в свою очередь, в зависимости от характера и задач по периодам войны. Диверсии периода мобилизации и сосредоточения армии и диверсии периода самой войны, после развертывания вооруженных сил. В период мобилизации острие диверсионных актов направлялось прежде всего на заторможение мобилизационных процессов армии, расстройство и внесение паники в ряды государственных органов, ведающих мобилизацией и сосредоточением армии; поэтому разрушительные действия касались железнодорожных путей, мостов, транспортных средств, складов, сборных пунктов, телеграфно-телефонных линий, арсеналов, снабжающих и обслуживающих учреждения армии, на фоне распространения преувеличенных и ложных слухов о силах и действиях противника и т. п.

В следующий период войны диверсии направились главным образом вглубь страны, к источникам питания фронта, к экономическим центрам — угольным бассейнам, металлургическим и металлообрабатывающим предприятиям, сырьевым базам, крупным базисным складам, центральным штабам, крупным узловым пунктам путей сообщения и связи, арсеналам и верфям, рабочим центрам и т. п., чтобы изолировать фронт от тыла, парализовать связь между ними, создать замешательство и расстройство в снабжении фронта всем необходимым, вызвать недовольство в тылу, нарушив его устойчивость, и тем ослаблять фронт, расстраивать планы командования и т. п.

Мировая война выявила всю широту и огромный размах диверсионной работы и ее методов, охватив буквально и землю, и небо и воду. Она показала, что чем солиднее и продуманнее была подготовка мирного времени, тем разнообразнее и мощнее была диверсионная практика во время войны, чем сильнее и разветвленнее были агентурные аппараты, тем быстрее и легче налаживалась диверсионная работа. Поэтому диверсионная деятельность стран участниц мировой войны отличалась по темпам, формам и средствам.

Русский Генеральный штаб, не обращавший в мирное время серьезного внимания на агентуру и ее работу в этом направлении, не смог организовать во время войны солидной диверсионной деятельности, хотя и затратил на нее значительные средства. Прежде всего он опоздал с диверсиями, упустив горячее время мобилизации и сосредоточения австро-немецких войск. Затем начал работу без определенной системы и тщательно продуманного плана, не учитывая ни оперативных замыслов своего командования, ни действий и сил противника, ни своих средств. Вполне естественно, что работа его пошла по линии наименьшего сопротивления, по-кустарному, и, конечно, не могла дать удовлетворительных результатов.