Ладно. До ящика он не дотянется: его рука, покинув поле, не будет получать согласованных сигналов. Я могу отпустить его ногу. Когда он будет испытывать непреодолимую жажду, то отключит поле.

А если я не отпущу его, он там умрет.

Это смахивало на борьбу одной рукой с дельфином. Я все-таки его держал и одновременно пытался отыскать ошибку в моих рассуждениях. Свободная нога Петерфи казалась сломанной по крайней мере в двух местах… Я уже хотел было отпустить его, когда нечто наконец сложилось у меня в голове.

На меня с презрительной ухмылкой воззрились лица с обгорелыми костями.

Команда руке: ДЕРЖИСЬ! Не понимаешь? Он пытается схватить фонарик!

Я держался.

Вскоре Петерфи перестал дергаться. Он лежал на боку, его лицо и руки светились голубым. Я пытался понять, не прикидывается ли он, когда голубое сияние вокруг его лица медленно погасло.

Я впустил их. Они огляделись. Вальпредо пошел поискать шест, чтобы достать до выключателя. Ордас поинтересовался:

– Обязательно было его убивать?

Я указал на фонарик. Он не понял.

– Я был слишком самоуверен, – сказал я. – Мне не следовало входить одному. Он уже убил двоих этим фонариком. Органлеггеров, которые дали ему новую руку. Он не хотел, чтобы они проговорились, поэтому он сжег их лица и вытащил тела на движущийся тротуар. Вероятно, он привязал их к генератору, а потом опустил на тросе. При включенном поле все это весило не более пары фунтов.

– Фонариком? – Ордас немного подумал. – Да, конечно. Он бы излучал свет в пятьсот раз большей мощности. Хорошо, что ты сообразил вовремя.

– Что ж, я больше времени имею дело со всякими странными научно-фантастическми устройствами, чем ты.

– И пожалуйста, – ответил Ордас.