– Угу.

– Как?

– Поглядите на его голову.

Я пододвинулся к столу, стараясь не попадаться на дороге доктору. Тот пытался провести стандартную операцию по извлечению информации из мертвого мозга с помощью индуктора. Дело шло плохо.

На макушке Грэма была плоская продолговатая коробочка. Из черного пластика, размером в половину колоды карт. Я коснулся ее и сразу понял, что она прикреплена к черепу Грэма.

– Дроуд нестандартного типа. Слишком большой.

– Угу.

По моим нервам словно растекся жидкий гелий.

– Внутри него батарейка!

– Точно.

– Чего только не придумают. Дроуд без шнура. Вот чего бы я пожелал в подарок на Рождество.

Беру всего передернуло.

– Скажете тоже.

– А вы знали, что он и сам электроман?

– Нет. Мы опасались установить аппаратуру в его доме. Он мог ее найти и понять, что попал под подозрение. Поглядите на эту штуку еще раз.

Я заметил, что форма дроуда была какой-то странной. Черная пластиковая коробочка наполовину оплавилась.

– Перегрев, – произнес я вслух. – А, вот в чем дело!

– Угу. Он разрядил всю батарею сразу. Послал убийственный заряд прямо в мозг, прямо в центр наслаждения. Господи, Джил, меня все еще мучает мысль – на что это было похоже? Джил, что он мог почувствовать?

Вместо вразумительного ответа я похлопал его по плечу. Он еще долго будет думать над этим. И я тоже.

Вот лежал человек, засунувший проволоку в голову Оуэна. Была ли его смерть мгновенным адом или совместила все райские восторги в одной восхитительной дозе? Я надеялся на ад, но не верил в это.

По крайней мере Кеннет Грэм не затерялся где-то в мире, приобретя новое лицо, новую сетчатку глаз и новые отпечатки пальцев из незаконных банков Лорена.

– Ничего, – заявил наконец доктор. – Его мозг слишком выжжен. Не осталось ничего, имеющего хоть какой-то смысл.

– Еще попробуйте, – сказал Бера.

Я потихоньку ушел. Может, потом я поставлю Бере выпивку. Он вроде бы в этом нуждался. Бера был из тех людей, кому свойственно сопереживание. Я знал, что он почти ощутил тот ужасный прилив экстаза и безысходности, с которым Кеннет Грэм покинул этот мир.

Голограммы из апартаментов “Моника” уже несколько часов как прибыли. Миллер отобрал не только постояльцев, занимавших квартиры восемнадцатого этажа за последние шесть недель, но и с девятнадцатого и семнадцатого. Это выглядело излишней роскошью. Я на момент представил, что некто с девятнадцатого этажа спрыгивает со своего балкона на восемнадцатый – и так каждый день в течение пяти недель. Но номер 1809 не имел внешних стен, тем более окон, не говоря уже о балконах.

Не пришло ли в голову Миллеру то же самое? Глупости. Он даже не знал, в чем тут дело. Он просто забросал меня снимками, чтобы показать, насколько он готов к сотрудничеству.

Никто из жильцов искомого периода не был похож на заподозренных людей Лорена.

Я произнес несколько подобающих слов и пошел за кофе. Потом я вспомнил о двадцати трех предполагаемых подручных Лорена в кейсе Оуэна. Я оставил их оператору, не очень представляя, как их правильно ввести в компьютер. Сейчас он уже должен был покончить с этим делом.

Я созвонился с ним. Он закончил ввод.

Я убедил компьютер сравнить их с голограммами из апартаментов “Моника”.

Ничего. Никто ни на кого не походил.

Следующие два часа я писал отчет о деле Оуэна Дженнисона. Оператор должен был потом ввести его в машину. Сам я еще не очень освоил все тонкости этого дела.

Мы вернулись к непоследовательному убийце Ордаса.

И еще к путанице оборванных нитей. Ценой гибели Оуэна мы приобрели два десятка изображений – изображений, которые сейчас уже могли ничего не значить. Органлеггеры меняют лица как шляпы. Я закончил описывать основные моменты дела, отослал его и позвонил Жюли. Теперь мне ее защита не понадобится.

Жюли уже ушла домой.

Я начал было звонить Тэффи, но остановился, набрав половину номера. Бывают моменты, когда лучше не звонить. Мне надо было походить с обиженным видом, зарыться в какую-нибудь нору. От моего выражения лица, наверное, треснул бы экран телефона. Зачем все валить на невинную девушку?

Я отправился домой.

Когда я оказался на улице, уже стемнело. Я вышел на пешеходный мостик между тротуарами, подождал такси. Вскоре одно из них опустилось; на его брюхе помигивала белая надпись “СВОБОДНО”. Я уселся и вставил кредитную карточку.