— О, я думаю, она будет. — Повариха кивнула сама себе, перевернула мясо и начала натирать пряностями другую сторону. — Люди говорят, что она ждет ребенка. — Голос поварихи звучал скептически. — Она хочет объявить об этом сегодня.

— Ты сомневаешься, что она беременна? — спросил я тупо.

Повариха не обиделась.

— О, в этом я не сомневаюсь, раз она так говорит. Просто все это кажется мне немного странным. Почему она решила сообщить об этом после того, как пришло известие о смерти Верити, а не до этого?

— Как это?

— Ну, некоторые удивляются.

— Удивляются чему? — спросил я ровным тоном.

Повариха искоса взглянула на меня. И я проклял свое нетерпение. Я совершенно не хотел, чтобы она замолчала. Мне нужно было услышать слухи. Все.

— Ну… — Она помедлила, но не смогла пренебречь благодарным слушателем. — Просто всегда странно, когда женщина долго не беременеет, а потом, после отъезда мужа, вдруг заявляет, что ждет ребенка от него. — Она огляделась, чтобы увидеть, не слушает ли нас кто-нибудь еще. Казалось, все были заняты работой, но я не сомневался, что несколько человек навострили уши. — Почему сейчас? Ни с того ни с сего. А если она знала, что беременна, то чем думала, разъезжая по ночам на лошадях? Разве будет так вести себя королева, которая должна родить наследника трона?

— Что ж, — я пытался заставить свой голос звучать спокойно, — полагаю, время, когда ребенок появится на свет, покажет, когда он был зачат. И те, кому нравится считать месяцы по пальцам, смогут это сделать. Кроме того, — я заговорщицки наклонился к ней, — я слышал, что некоторые из ее леди знали об этом до отъезда. Леди Пейшенс, например, и ее Лейси.

Мне придется проследить, чтобы Пейшенс похвасталась этим, а Лейси рассказала слугам.

— Ах, они. — Повариха Сара развеяла мои надежды на легкую победу. — Ну… Не хотелось бы обижать леди Пейшенс, Фитц, но она иногда кажется немного глуповатой. Вот Лейси, да, Лейси можно верить. Но она много не говорит и не хочет слушать других.

— Что ж, — я улыбнулся и подмигнул ей, — вот откуда я это знаю. И я слышал это задолго до того, как мы отправились в Ладную бухту. — Я наклонился к ней поближе. — Расспроси. Бьюсь об заклад, ты обнаружишь, что королева Кетриккен пила чай из листьев малины от утренней тошноты. Ты проверь, спроси и убедись, прав ли я. Ставлю серебряную монетку.

— Серебряную монетку? Эхе, как будто у меня есть лишняя. Но я спрошу, Фитц, это я сделаю. И стыдно тебе было не поделиться со мной раньше такой шикарной новостью. А я-то все тебе рассказываю!

— Что ж, тогда вот еще кое-что для тебя. Не только королева Кетриккен ждет ребенка.

— О-о! Кто еще?

Я улыбнулся.

— Не могу тебе пока рассказать. Но ты будешь одна из первых, кто узнает, про кого я слышал.

Я не имел ни малейшего представления о том, кто может быть беременной, но не сомневался, что в огромном замке таковая скоро найдется. Повариху надо было умаслить, потому что я собирался и дальше узнавать у нее все замковые сплетни. Она глубокомысленно кивнула мне, и я ей подмигнул.

Она покончила с оленьей ногой.

— Эй, Дод, возьми ее да повесь на крюк для мяса над большим огнем. Да повыше, я хочу ее испечь, а не сжечь. Давай шевелись. Кеттл? Где молоко, которое я просила тебя принести?

Я прихватил хлеб и яблоки, прежде чем отправиться к себе. Простая, но желанная еда для такого голодного человека, как я. Я поднялся к себе, вымылся, поел и прилег отдохнуть. У меня было мало шансов попасть к королю этим вечером, но я хотел быть готовым к встрече с ним, насколько вообще можно быть готовым к чему-либо во время праздника. Я подумал было о том, чтобы пойти к Кетриккен и попросить ее подождать оплакивать Верити, но решил, что мне не удастся пройти мимо ее дам, чтобы сказать ей на ушко словечко. А что, если я ошибаюсь? Нет. Не стоит рассказывать ей раньше времени. Когда у меня будут доказательства, тогда и скажу.

Я проснулся немного позже от стука в мою дверь. Несколько мгновений я лежал неподвижно, не уверенный, померещилось мне или нет, потом встал, отодвинул засовы и приоткрыл дверь. На пороге стоял шут. Не знаю, чем я был больше удивлен — тем ли, что он постучал, вместо того чтобы просто открыть замки, или тем, как он был одет. Я стоял и смотрел на него, разинув рот. Он изысканно поклонился, прошел ко мне в комнату и закрыл за собой дверь, не забыв тщательно задвинуть засовы, затем вышел на середину комнаты и протянул ко мне руки. Он сделал медленный пируэт, чтобы я мог полюбоваться им.

— Ну как?

— Ты сам на себя не похож, — сказал я глупо.

— Так и задумано.

Он одернул камзол, потом потянул рукава, чтобы продемонстрировать не только их ширину, но и разрезы, через которые была видна роскошная ткань нижних рукавов. Он взбил плюмаж на шапке и снова надел ее на свои белесые волосы. Цвета его наряда переливались от глубочайшего индиго до светлейшей лазури, и белое лицо шута выглядывало из них, как очищенное яйцо.

— Шуты больше не в моде.

Я медленно опустился на кровать.