Как видно, нет в этом вопросе каких–то определенных правил, однако всегда следует помнить, что всякие нарушения в пространстве и времени повести должны быть мотивированы. Если только целью их появления не является желание похвастаться технической виртуозностью, они должны быть очень серьезно связаны с идеей твоей повести.

Если появится необходимость сообщить читателю о том, что произошло в прошлом, а ты не хочешь нарушать хронологию событий ретроспекцией, можешь воспользоваться несколькими возможностями. Вот примеры четырех способов ввести прошедшие события, которые я использовал в повести «Игра за жизнь». Героями здесь являются некая англичанка «за тридцать», и мужчина, который пустил ее на ночь в свой дом.

" — Ну так расскажи мне что–нибудь о себе, — отозвался он с набитым ртом. — Видно, что ты походишь не отсюда.

— Нет. Я живу в Англии, в Лондоне. Здесь я в отпуске.»

Проще всего воспользоваться прямой речью персонажей — мы ведь познаем прошлое друг друга обычно во время разговора. Только следи за тем, чтобы она не звучала, как объяснение. Приведенный выше фрагмент диалога я выбрал потому, что женщина, — хотя читатель об этом не знает, — лжет.

«К ней вернулась та картина: она лежит в постели, и смотрит, как он рисует. Суббота. Полоска тени от оконной рамы движется по полу вместе с тем, как полдень становится все более поздним. Чувствуется сонливость. Жара, сигаретный дым, усыпляющие звуки улицы…

Она склонилась, подняла кисть, и снова принялась за работу.»

Я, кстати, достаточно часто использую мысли героя, чтобы сообщить что–то новое читателю. Это более непосредственный и честный способ (разве что рассказчику не следует доверять), который годится так же для передачи таких мыслей, которые герой предпочел бы сохранить для себя.

«Она пошла в комнату, чтобы взять дневник, который вела с шестнадцати лет. Пол считал, что это проявление невроза, но для нее дневник был жизненной основой и самым верным приятелем.»

Такого рода краткое изложение является, пожалуй, наиболее непосредственной формой передачи информации о прошлом. Достоинством его есть компактность, но так как он имеет пассивный характер, слишком частое использование может привести к тому, что повествование станет слишком скучным.

«1 апреля.

Похоже, я снова хочу — вчера встретилась с Полом. Он меня удивил — не разговаривал неделю, я уже решила махнуть на него рукой, и вдруг позвонил, чтобы пригласить меня в свою мастерскую на Хаммерсмит Роуд.»

Этот последний прием — аналог посланника, который в греческой трагедии появляется на сцене, чтобы рассказать о несчастьях, какие произошли за ее пределами, — есть наиболее бесстыдным, и истрепан так же, как показывание в фильмах календаря, с которого рука срывает листки по мере того, как проходит время. Используя его, ты, конечно, не получишь дополнительные баллы за оригинальность, однако помнить о нем стоит.

Во время редактирования повести надо оставаться в роли читателя, который взял ее в руки первый раз. Для автора это очень трудно. Джейн Остин имела привычку откладывать рукопись на год в стол, и только потом читать ее, одновременно редактируя. Если у тебя столько же терпеливости и времени, стоит испробовать этот метод. Чем большее время отделяет тебя от твоей повести, тем лучшей перспективы ты добьешься. Мне вспоминается, с каким удовольствием я наблюдал в Индии за художниками, которые рисовали киноафиши. Они рисовали эти гигантские полотна, разложенные на земле — кинозвезды величиной с дом, лица размером с автомобиль, зубы, как колпаки на колеса, — а затем втягивали их блоками на здание кинотеатра. Каким–то чудом картина сохраняла необходимые пропорции. Это не значит, естественно, что каждый так сможет, поэтому предоставь себе столько места и времени, сколько можешь. Отдались от повести, прищурься, и посмотри на нее так, словно видишь ее первый раз в жизни. Только тогда удастся тебе увидеть, не косят ли у твоего образа глаза, и не попал ли случаем нос туда, где должно быть ухо.

В этой фазе работы может пригодится обратная реакция — хорошо обратиться к кому–то, кто раньше образа не видел. Когда показать свою работу? Лишь бы не слишком рано. Поначалу лучше руководствоваться собственными оценками — в конце концов, это ТВОЯ книга, и ТВОЕ видение мира. Преждевременный показ, которому будут сопутствовать противоположные мнения, может намешать у автора в голове, комплименты могут его ослепить, а критика — убить.

Следи, так же, кому показываешь свою работу — выбор несоответствующего человека может быть катастрофическим для авторов, которые недостаточно уверены в себе. Когда я работаю над какой–то книгой (включая и эту), то, как правило, уже знаю, кого попрошу ее прочитать. Семья и близкие друзья не всегда оказываются лучшими судьями твоей повести: они слишком хорошо тебя знают, и могут оставить критические замечания при себе, чтобы тебя не ранить. Поэтому я подбираю разных людей для разных задач: кто–то проверяет мое техническое мастерство, кто–то психологическую правдоподобность и т.д.

Получив обратную реакцию, внимательно выслушай чужие мнения, но не забывай, что это только мнения. Никто не может быть абсолютным судьей, а на случай, если об этом забудешь, прочитай разные рецензии одной и той же повести. Лучше всего будет, если твое произведение прочитает несколько человек — так ты сможешь убедиться, есть ли какое–то согласие в оценках.

Какой длины должна быть повесть? Может, длиной в шнурок, а может и больше. Естественно, повесть не имеет какой–то определенной длины — она является чем–то вроде договора, поэтому не обязательно придерживаться законов физики. Но с рыночной точки зрения, размер менее чем 60 000 слов может возбудить беспокойство издателя, потому что ему прийдётся использовать крупный шрифт. Ниже 40 000 слов мы имеем дело с рассказом, а когда их еще меньше — с новеллой. Если ты не являешься гением, или известным писателем, большинство издателей отбросит слишком короткую повесть — даже в случае очень хорошей книжки отдел маркетинга должен думать в категориях определенной стоимости за определенную цену. Обычная повесть содержит от 80 000 до 120 000 слов, повести–кирпичи насчитывают их до 200 000. Между этими полюсами колеблется длина повествовательного произведения — ну, разве что ты пишешь книжки, относящиеся к стилям популярным. Не пытайся навязать своей повести какую–то заранее определенную форму и объем. Я советую, особенно во время написания первой версии, думать исключительно о том, что будет дальше, а не о том, сколько ты на этом заработаешь. Я убедился, что при таком подходе к делу, все мои повести уместились более–менее в стандартном размере.