Бурлака молча последовал за ней к трамплину.

Ася первая взбежала по дощатой лестничке, звонко шлепая босыми подошвами по мокрым ступеням.

— Гоп! — задорный возглас Аси прервал мысли Бурлаки. Изогнувшаяся в полете фигурка девушки мелькнула перед Иваном.

— Что же ты стоишь? Прыгай! — позвала Ася, отплывая от вышки.

Иван оттолкнулся от упругого, вибрирующего трамплина и через секунду плыл бок о бок с Асей.

— Хорошо! — сказала она. — Так бы плыла и плыла до Кавказа.

— А меня Марченко журит, если мы с тобой далеко в море забираемся, — сказал Бурлака.

— Георгий Николаевич ужасный педант.

— Иногда и это не плохо.

— Ну-ну, не поддавайся его агитации! Того и гляди предложишь мне купаться со спасательным кругом и не дальше, чем в пяти метрах от берега.

Искупавшись, они вышли на песок, стали одеваться.

Балансируя на одной ноге, Ася вытряхивала песок из туфли. Стоять Асе было неудобно, — вот-вот девушка могла упасть. Ивану следовало бы поддержать ее. Непонятное чувство мешало так поступить. Сегодня все было не так, как обычно, и Иван, сам не зная почему, в неуклюжей и нерешительной позе ожидал, пока Ася обулась.

Каменистая тропка шла между скалами, поднимаясь к широкой, обсаженной акациями и платанами парковой аллее.

— Постоим здесь, — сказала Ася. — Я устала, очень крутой подъем.

Она взяла Ивана под руку. Возникшим в ней женским чувством Ася отгадала тревогу и смятение Бурлаки. Девушка, еще недавно в коротком платьице бегавшая в школу, в этот момент сознавала себя сильнее, тверже, решительнее, чем Бурлака — бывший партизан.

Короткие южные сумерки окончились быстро. Темнота наступила почти одновременно с заходом солнца. Вспыхнула, обрамляя аллею, длинная цепочка электрических огней.

Отцветала акация, и ветер срывал тонкие, похожие на пух лепестки. Их было много, очень много. Они кружились в воздухе, как снежинки в метель, устремляясь то вверх, то вниз, как будто стараясь догнать друг друга.

Внизу шумел прибой. Из густотемного морского простора смотрел зеленый глаз бортового корабельного огня. Что таится в морском пространстве, что ждет уходящий в далекий рейс корабль?

Они шагали сквозь причудливую летнюю метель молча, понимая друг друга без слов. Пусть ничего не было сказано, этот вечер стал вечером их первого объяснения в любви.

А из морского простора на молодых людей поглядывал зеленый огонек — цвета надежды.

Милетин давно уже приготовил ужин, прочитал газету и теперь ждал Дынника. Услышав, наконец, шаги на крылечке, старик отворил дверь. Дынник поставил на пол маленький чемоданчик, пожал руку Милетину и спросил:

— Заждались меня? Извините уж, товарища фронтового встретил, заболтались с ним, не заметил, как время прошло. Он на несколько дней уезжает, так чемоданчик с вещичками своими мне оставил — больше некому, других знакомых здесь у него нет. Не возражаете?

— Что вы! Пожалуйста. Давайте я в вашу комнату отнесу.

— Не тревожьтесь, я сам, — не разрешив Милетину прикоснуться к чемоданчику, Дынник поднял его с пола. Тяжелый не по размерам чемодан, в котором лежал портативный аппарат для резки металла, ломик и еще несколько инструментов, необходимых взломщику, мог вызвать подозрение Милетина. Дынник, хотя и понимал, что старик прост, бесхитростен, был настороже.

Сели ужинать. Разговор не клеился: каждый думал о своем. Дынник виделся сегодня с Моро дважды — днем и поздно вечером, — из-за второго свидания опоздал к ужину. Моро передал Дыннику документ, на который оба возлагали большие надежды, и полностью одобрил его действия.

— Я почти уверен: никто не знает о наших с вами встречах, — сказал Моро. — Все-таки теперь, когда предприятие идет к благополучному концу, будьте особенно осторожны, иначе какая-нибудь глупа случайность подведет нас. Пленку с фотографиями чертежей и бумаг, взятых в сейфе, вам держать у себя нельзя, вы передайте ее мне в надежном месте. Километрах в пяти по дороге из Энска на Воскресенск есть курган. Ждите меня там завтра в половине, третьего, я проеду мимо на автомобиле. Как только увидите черный «форд» с нашим флажком на радиаторе, возьмите пилотку в левую руку. Это будет означать, что все благополучно. Тогда я остановлюсь, вы быстро отдадите мне пленки и я скажу, как действовать дальше. Пилотка в правой руке — знак опасности.

Моро старался устранить всякую возможность провала. Если его схватят в момент получения от Дынника пленки, не сдобровать ни тем, кто послал «Д-35» в Советский Союз, ни самому Моро. Автомобиль уменьшает риск до предела: на машине можно уйти от погони, успеть спрятать пленку, а потом показать ничего не значащую бумажку, якобы полученную от Дынника. Главное, не попасться с поличным, остальное не важно. Без веских улик с Моро ничего не сделать.

Дынник разгадал Моро. «Боится быть уличенным в связи со мной. Хочет при любом исходе выйти сухим из воды», — думал Дынник.