— С помощью этой чаши она может не только заговорить с Матерью и дотронуться до нее, — пояснил Раум, — но и добраться до Священной рощи, когда бы того ни пожелала.

— Она отмечена благословением, — сказала Азур. В голосе ее слышалось восхищение.

Раум положил руку на плечо Азур. Он очень привязался к этой одинокой женщине. Как бы он хотел, чтобы и авары приняли ее. Она спасла ему жизнь, но дело не только в благодарности, а в чем-то более глубоком.

— Да, Азур, она действительно отмечена благословением.

Аксис медленно перевел взгляд с руки шамана на его лицо.

— Скажи, Раум, Друг Леса — это единственная роль Фарадей в пророчестве?

— Ей многое предстоит сделать, Аксис, — вмешался Веремунд. — Как и тебе. Сосредоточься на собственной дороге, а другие пусть отыщут свой путь сами — пророчество их направит.

Аксис кивнул.

— А воспользовалась ли она волшебной чашей, Раум? Ходила ли в Священную рощу?

— Да, — ответил Раум. — Ходила. Несколько раз. Каждый раз, когда Фарадей берется за чашу, я… чувствую это.

Огден с Веремундом не сводили с шамана глаз. Ты чувствуешьэто? — думал про себя Огден. Готов держать пари, шаман, что при этом ты изменяешься. Часто ли испытываешь желание бродить в одиночестве по тропам Аваринхейма, пока боль в теле и черепе не сведет тебя с ума? Пока не превратишься в нечто другое? Ты чувствуешь это, шаман?

Азур вздохнула. Она страшно завидовала Фарадей. И не только потому, что ее любил Аксис, а и потому, что пророчество отвело ей одну из главных ролей и благодаря этой роли она пойдет рядом с ним. Азур и сама любила его, но знала, что безнадежно: Аксис никогда не станет ее любовником. Аксис и Фарадей — герои, им и идти вместе в бессмертие, в легенду. А она — самая обыкновенная женщина, со шрамами в душе и на теле. Она обречена быть бездомной, да и любимого на всю жизнь человека у нее никогда не будет.

На следующий день группа спустилась с гор и попала на праздник Белтейн.

За пять дней до Белтейна свиньи ушли из Сигхолта.

Джек грустно смотрел вслед пятнадцати хрюшкам, вот уже три тысячи лет бывшим ему товарищами. Похрюкивая, перешли они через мост. Он всегда знал, что день этот когда-нибудь наступит. По всей видимости, время они выбрали оптимальное: ведь пророчество начало исполняться.

Вместе с грустью Джек испытывал и волнение: свиньи покинули его, чтобы отыскать кровь.

Три дня свиньи целеустремленно трусили по Петлистому проходу, останавливаясь только для отдыха, в поисках пищи обнюхивали скалы. Но на еду много времени не тратили. Голод вынуждал их есть поблекшую, высохшую под ветром траву, но ничего — вскоре они отведают чего-нибудь повкуснее.

На четвертый день свиньи вышли из Петлистого прохода и повернули на северо-восток. После чего трусили еще одни сутки.

На Белтейн, ближе к сумеркам, свиньи начали перевоплощаться. Ноги постройнели, кожа разгладилась. Заблестели зубы, заулыбались рты.

Взошла луна, и они пустились вприпрыжку, не производя при этом ни малейшего шума. Лаять не будут, запах приведет их к тому, чего они так долго ждали.

Луна освещала им путь.

Когда они покинули горы и до аварского леса было уже недалеко, Аксис спросил:

— Азур, что ты думаешь об аварах?

Азур на мгновение задумалась.

— Они сдержанный народ, Аксис, и чужих принимают с трудом. Хотя люди они мирные и насилие осуждают.

Аксис кивнул. Если авары отвергали Азур из-за убийства отца, что же подумают они о бывшем Боевом Топоре, командире топороносцев?

— Они сдержанные, — повторила Азур. — Робкие. Прошедшие столетия поселили в них страх. Они боятся преследований со стороны жителей долин, так они называют… — Азур чуть было не сказала «нас», — ахаров. Протестуют против насилия, но… — Девушка замолчала.

— Но и сами совершают насилие?

Азур вздрогнула.

— Да. Я как-то об этом раньше не задумывалась. Но… это так. Собственных детей они подвергают ужасной проверке, чтобы узнать, способны ли те стать шаманами. Многие дети при этом погибают. Да и сами шаманы порой угрожают насилием. Как-то в Смиртоне, когда я была ребенком, случайно увидела, что Ривка с шаманом взяли для испытания двоих деревенских детей. Шаман пришел в такую ярость, что только благодаря Ривке он меня не убил. Да, — она сделала паузу, — они выступают против насилия, но и сами его творят.

— Посетив во сне Священную рощу, — сказал Аксис, — я почувствовал там средоточие ненависти, но, конечно же, — он грустно рассмеялся, — я был тогда Боевым Топором.

— Ты все еще опасаешься нерасположения к тебе аваров, Аксис? Но ведь теперь ты войдешь в их лес не как Боевой Топор, а как Звездный Человек.

— Верно, но причина для недоверия у них существенная. И завоевать их расположениебудет нелегко.

— Они стыдятся того, что их кровь породила Горгрила, — слова эти Азур сказала так тихо, что шедший впереди Раум ее не услышал. — Икарийцы и ахары приняли тебя, и это неудивительно, ведь ты от них рожден. Но аварам ты не только чужой, они тебя боятся. — Девушка помолчала. — Аксис, тебе не следует быть слишком самонадеянным. Авары не пойдут за тобой с такой же готовностью, как икарийцы.