К Томилину подъехали около половины четвертого. Спина у Насти ныла, ноги затекли, смертельно хотелось курить и выпить чашку кофе. По мере передвижения по городу Бегорский давал пояснения, которые показались Насте совершенно не интересными и даже лишними.

— Мы подъезжаем к Костровскому водохранилищу, на нем стоит химкомбинат, вокруг которого, собственно, и был в свое время построен город, — говорил Андрей Сергеевич. — Первоначально город строили на берегу реки Томинки, справа и слева от комбината, потом правая часть, если стоять лицом к реке, оказалась замороженной, и основное строительство велось влево, вдоль реки, и вглубь. Наша усадьба стоит на краю города. Центр города оказался смещен к реке, а в сторону от реки, вглубь, сейчас находятся районы современной застройки. Это я к тому рассказываю, что одну из женщин убили в центре, а другую — в районе многоэтажек. Вот смотрите, сейчас мы проехали дамбу, слева водохранилище и комбинат, а мы поедем направо по проспекту Победы… теперь мы сворачиваем направо на улицу Радищева… а теперь налево, и мы с вами выехали на Парковую улицу, которая выведет нас прямо к усадьбе…

Настя слушала вполуха, эти топографические подробности были ей малоинтересны, она понимала, что при необходимости возьмет карту города и найдет все, что ей будет нужно, не потеряется. Парковая улица показалась ей мало чем отличающейся от трассы, по которой они ехали из Москвы: те же заснеженные деревья по сторонам, только проезжая часть поуже. Наверное, летом здесь и вправду красиво, но зимой совсем смотреть не на что.

— А где здесь отдел внутренних дел? — спросила она, вспомнив, что завтра с утра должна туда явиться.

— На Федеративной улице. Если бы мы с проспекта Победы не свернули на Радищева, а проехали бы еще вперед, то доехали бы до пересечения Победы и Федеративной и там налево. Длинное такое здание, в нем еще с советских времен располагаются ГОВД, прокуратура и суд. Еще и горотдел КГБ там размещался. Да вы не беспокойтесь, вам будет предоставлена машина с водителем, вас будут возить, куда скажете, водитель хорошо знает город и всю область. Вот мы и приехали.

Машина въехала в ажурные кованые ворота, и Бегорский снова заговорил возбужденно и даже радостно. Насте показалось, что глаза у него заблестели ярче, — настолько любил он свое детище и гордился им:

— Здесь очень красивый курдонёр, но зимой это почти незаметно, вот если бы вы приехали летом, вы бы сами увидели. Здесь сажают цветы, у нас даже проводятся конкурсы на самую оригинальную клумбу.

Настя напрягла память, стараясь извлечь из нее все, что там было по архитектурной части, и вспомнила, что курдонёром называют парадный двор перед усадебным домом, обычно ограниченный с боков флигелями или крыльями этого здания. Да, Бегорский прав, укрытый толстым слоем снега парадный двор не производил ровно никакого впечатления.

Машина остановилась, Настя вышла и оглянулась по сторонам. Типичный образец классицистической архитектуры с четкостью и ясностью форм и сдержанностью декора. Декор настолько сдержанный, что граничит с суховатостью. Единственным украшением гладкой плоскости стен являются вертикальные выступы. Кажется, они называются лопатками, но Настя не очень в этом уверена. От главного дома в обе стороны отходят галереи-колоннады, заканчивающиеся парой флигелей, по одному с каждой стороны.

— Посмотрите, какие бельведеры, — с почти детским восторгом говорил Бегорский, — а на главном доме еще и световой барабан. А когда вы увидите парковый фасад, то поймете, как здесь было красиво когда-то.

— Да я уж вижу, — несмело заметила Настя, бросая взгляд на самый обычный, как ей показалось, вход в главный дом.

Бегорский перехватил ее взгляд и от души расхохотался.

— Куда вы смотрите, Анастасия Павловна? Парковый фасад не здесь, а с противоположной стороны. Парковый фасад всегда выходит на парк, а не на въездные ворота.

— Да? — Настя не на шутку удивилась. — А я думала, где парадный двор, там и парковый фасад. Мне казалось, что парадный двор — это своего рода парк.

— Ну что вы, настоящий парк дальше, за главным домом, а курдонёр — это так, визитная карточка усадьбы. Идемте, я покажу вам, где разместиться.

Водитель вытащил из багажника Настану сумку и понес к правому флигелю.

— Я буду жить здесь?

— А где же? — удивился в свою очередь Бегорский.

— Я думала, в гостинице.

— Еще чего не хватало! Вы будете работать в клубе и должны находиться поблизости. У нас в главном доме есть гостиничные номера для тех, кто приезжает на обучение из других городов, но вы будете жить во флигеле, в апартаментах. Прошу.

Он поднялся по ступеням и распахнул перед Настей дверь. Она вошла следом и оказалась в прямоугольном холле, в который выходили четыре двери. Бегорский открыл одну из них ключом и пропустил Настю в маленькую прихожую, из которой вели три двери. Бегорский по очереди открывал каждую из них.

— Здесь гостиная и мини-кухня, можете приготовить себе что-нибудь несложное или просто чайку попить, здесь спальня, здесь санузел. В гостиной есть подключение к Интернету, можете пользоваться.

Настя едва сдерживалась, чтобы не расхохотаться. В спальне стояла кровать с балдахином, под окном, задекорированным гардинами с ламбрекенами, очаровательная оттоманка с резной спинкой, у стены — консоль с выдвижными ящичками, обои в цветочек цвета старого золота. В гостиную она даже боялась заходить.