К общей радости сотый виток привел их в что-то похожее на пиршественную залу, в центре коей возвышался стол с всевозможными яствами. Из нее же вели ровно пять дверей.

Хозяева Турнира позаботились о гостях.

— Вот, это уже дело! — воодушевился Кейдж, хватая крупное зеленое яблоко и надкусывая его. — По крайней мере, голодом не заморят!

Опасений по поводу яда у него не появилось. Впрочем, всезнайка-Лю тоже ничего не высказал на данную тему.

Застольная беседа не вышла слишком оживленной: Башня не располагала к болтовне. Скупо обсудили тактику завтрашнего боя, Кейдж опять проспрягал родню Шэнг-Цунга, Страйкер и Джакс обещали размазать некроманта и "сотоварищи", как тараканов.

Саб-Зиро наспех проглотил что-то, совершенно не замечая вкуса изысканных кушаний, и отправился в его комнату. Рухнул на кровать, с упоением расслабляя усталые мускулы. Ниндзя или нет, сегодняшний день (растянувшийся фактически на два из-за часовых несовпадений Америки и Внешнего Мира) выдался более чем трудным для него.

В частности, ледяной щит был коронной фишкой его брата — но и тот не умел держать его более двадцати секунд. Причем, отнюдь не контрастом полыхающей преисподней.

"Бракованная копия, а?", — подумал он.

И уже засыпающее его сознание подсунуло картинку бело-желтых светящихся глазниц, буквально препарирующих каждое движение и каждую мысль его.

Ему снился Смоук. Он шел по ослепляюще-зеленому лугу, неправдоподобно яркому и прекрасному. Сладко, налипающе на губы и нёбо, пахло цветами, немного с горчинкой чернобыльника и серебристыми стрелками осоки. Трава не гнулась под ступнями Посвященного Воздуха, он был без маски и в легкой одежде. Он был — дуновение ветра, невесомое, почти ирреальное… и очень живое.

"Ты уже забыл меня?" — он остановился перед Саб-Зиро.

"Нет", — отвечал воин Холода. — "Я… здесь я исполняю-свой-долг. Рэйден-сказал-мне-так-надо".

"Ты забыл меня", — утвердительно повторил друг.

Единственный. Определение порезало его, будто зазубренный край осоки.

"Нет же! Я вернусь… и отомщу за тебя!"

"Мстить? О, как благородно, Ледышка, супергерой… Мстить, полагая себя мечом-праведником… вот только прежде вычистить грязь за богами, а? Очень приятно — оплакать, отплатить… А ты мог бы спасти меня, приди в Лин-Куэй… но сейчас — слишком поздно. Слишком поздно, Ледышка… эгоист ты бесчувственный!"

"Нет, Смоук…" — глухо выговорил Саб-Зиро, отшатываясь от друга, ибо лицо того корчилось под червеподобными пружинами. Стальные спирали протыкали тонкую бледную кожу Посвященного Воздуха, горлом пошла кровь, стремительно чернея и затягиваясь масляной пленкой. Испуг и ненависть проросли в дождливо-осенние глаза Смоука. Ненависть — к нему, Саб-Зиро.

"Будь — ты — проклят! Ты потащил меня за собой!.. Ты виноват, что убили Рокси! Ты хуже, чем хладнокровный убийца, ты — высокомерный, равнодушный, самовлюбленный…"

Его голос разламывался в хрип. Словно заживо его заваривали в цинковый гроб. Он царапал стенки, ломая ногти до розового мяса, но неумолимое железо размалывало хрупкое тело.

"Прости — меня — Смоук!.." — заорал Саб-Зиро, теперь и его суставы хрустели под створками гроба, ибо он пытался остановить… задержать…

"Прости!"

Неумолимая сталь отодрала его от друга, и Саб-Зиро обнаружил себя стоящим у двери.

Он проснулся. Спустил ноги с кровати, сдавив виски.

Сон отчетлив, сон — правда. Днем ты в состоянии покрывать ее вереском и плющом сиюминутных заданий, но ночью… Ночью мертвые покидают их могилы, и выносят сернисто-справедливые приговоры.

— Прости меня, Смоук, — болезненно сказал он.

Он просидел до восхода псевдосолнца, бессмысленно пялясь в окно.

…То помещение, где их собрали, едва грязно-серый рассвет зацепился за горизонт, производило впечатление квинтэссенции Башни. Нереально определить размеры залы, она простиралась словно в нескольких измерениях… гораздо больше, чем трех. Темно поблескивал могильный плутоний зеленых свечей. Безликие фигуры в капюшонах несли стражу. Они походили на живых, но стоило подойти поближе, и различались выступающие ссохшиеся кости, пергаментная кожа мумий. Живые мертвецы и привидения, впрочем, составляли меньше половины стражи, но другая оказалась еще ужасней — демоны, суккубы и нежить всех сортов.

— Симпатичная компашка, — поежился Кейдж, когда они предстали перед Троном Императора.

Шао Канн восседал на каменном, явно неудобном троне-изваянии, украшенном человеческими черепами. Впрочем, он производил значительно менее жуткое впечатление, чем большинство его рабов, даже шипатая маска, источающая могильно-зеленый свет, лишь подчеркивала антропоморфность Императора.

"Человек", — с каким-то разочарованием подумал Саб-Зиро. — "Или выглядит подобным образом".