Целест вспомнил клетку два-на-два, томное перемигивание нейтрасети, похожей на связку анаконд; растерянную улыбку: я вернул тебя в материнскую утробу.

Я хотел, чтобы тебе было хорошо.

— …Не понимаю, — сказал он, скривился. — Отец…

Тот разжал сухие голые веки. Седые ресницы похожи на ломкий иней, и ледяным был взгляд — на Целеста и Кассиуса; будто хлестнули по лицу. Связанный и изломанный, Адриан Альена не утратил ненависти и презрения. Верховный Сенатор не ведает страха, не просит пощады.

— Касси, я не знаю, что…

— Тсс, — стоило Целесту потянуться к связанному, как вельветовые пальцы обвились вокруг сливочно-белого и уязвимого горла Элоизы. Целест поднял ладони в жесте: сдаюсь. Скатилась на рукав капля крови — предательски выбился шип, прямо из мякоти венериного холма.

Кассиус надавил на трахею Элоизы, она дернулась, как младенец под подушкой, но не очнулась.

— Ты ведь понимаешь все, правда, Целест? Ты импульсивен, но не дурак. Я надеюсь.

— Предположим.

Целест предпочел бы одержимого — разумного одержимого в том числе. Честный бой, а не тихое бормотание Кассиуса Триэна (никогда не доверяй Триэнам), не прохлада где-то в голенях или в паху: что-делать-вашу-мать!? Он заставил себя смотреть на шип, а потом заставил его же спрятаться.

"Ты должен уметь нападать, но _не_нападать — важнее", говорила Декстра.

Еще до того, как Магниты стали палачами. Еще до того, как…

— Где Вербена, и что ты задумал, Касси?

— То, до чего ты не сумел бы, Целест, — губы его дрожали и блестели. Кассиус волновался. Казалось, он расплачется, вздумай Целест поддразнить его — "маменькиным сынком", "гребаным Триэном" или как-нибудь в подобном роде.

Руки дрожали тоже. На шее Элоизы — наверное, щекотно, если бы она чувствовала.

"Где он взял мистика?"

— Ближе к делу, Касси. Ты выгоняешь куда-то всю охрану, связываешь отца, зачаровываешь мою сестру — и твою невесту, между прочим, и… чего это за дешевый спектакль в честь новогодия?

— Магниты и люди должны объединиться. По-хорошему не получилось, Целест, — Кассиус улыбнулся. В кресле глухо застонал отец — наверняка, захлебываясь слюной и родовыми проклятиями. Эпидемия на Дом Триэнов, пусть каждого захватит одержимость… да-да, мы так и поняли.

Кассиус сморгнул, но фразу закончил:

— Ты должен убить отца, Целест. Мы подготовили все… даже аппеляцию к твоим возможным сомнениям, — и пригладил разметанные волосы Элоизы, — Но убить должен ты.

Целест кивнул. Переспросил:

— Почему я?

— Законы политики. Законы жанра. От тебя этого ждут, после сегодняшнего… выступления. Ну же, Целест — это не преступление, это логичный поступок и логичное завершение… шоу.

Целест сдерживался. От… смеха. Хохот щекотал диафрагму, будто он наглотался гусиного пуха.

— Ты решил подставить меня, правда, Касси?

"Не доверяй Триэнам. Мать была права. А я дурак. Хы-ы, тоже — новость…"

Следом, лениво: почему Рони его не "прочитал"? Куда завернуло его чертовы мистиковы мозги?

— Подставить? Перед кем? — Кассиус поморщился, подопнул бутылку — та покатилась с глуховатым звуком, уперлась в кресло. — Все для Объединения, Целест. Ты убиваешь главную помеху, потому что это справедливо — Верховный Сенатор должен умереть от руки достойного. Например, своего сына.

В тот момент Адриан Альена грыз кляп. Целесту послышалось, лопаются нитки. "А толку? Он позовет стражей… и? Никого нет. Нас здесь трое — Элоизы тоже нет. И слава богам…"

Очень легко было — согласиться.

Целест ведь решил, что ненавидит отца. За дом-без-теней, за "Амбивалент — антинаучная выдумка", за "молодой человек" и давешний позор на Площади Семи. За Вербену, в конце концов. Она старалась.

— Любишь ритуалы, Касси?

"Проклятье, я тяну время или куда?"

— Мой отец повесил бунтовщиков на Площади. Триэны любят ритуалы, ты прав. Но — я поболтаю с тобой в другой раз, брат моей невесты. Сейчас — действуй.

"Да, он тоже решил, что время не бесконечно".

— Где Вербена? — Целест спрятал ладони, а шипы спрятались в мякоть. Бледно-розовый порез привычно саднил, когда-то он выбрал основной стихией — костяные выросты и яд, и тогда еще Тиберий сказал: ты жесток, парень. В том числе, к себе.

— Жива и здорова. С ней мой… приятель, увез девчонку, чтобы не… травмировать психику или как там это называется, — Кассиус пожевал жирные губы. — Целест, правда — надоело. Выбора у тебя нет. Действуй.