Апологетам «недирективной педагогики» и тем, кто им внимает, даже в голову, наверное, не приходит, что они своим либерализмом травмируют подростков. Хотя мальчишки и девчонки на уровне сознания могут быть рады, что их никто «не достает», но бессознательно они пугаются равнодушия взрослых. Ведь очень страшно и горько осознавать, что даже самым близким до тебя по-настоящему нет дела. Все, что с тобой происходит, это «твои проблемы», «твой выбор».

Страх этот неслучаен. В мире, охваченном бредом давления, взрослые охладевают к своим детям. Охлаждение в данном случае — естественная защитная реакция. Иначе можно сойти с ума, беспокоясь о ребенке, которого со всех сторон заманивает зло, а ты не смеешь восстать против этого зла даже на словах. Избегая конфликтов, родители стараются поменьше спрашивать, ибо любой вопрос трактуется как вмешательство в личную жизнь. Контакт становится поверхностным, формальным, а так как формальное общение у нас не принято и даже презираемо, то оно может и вовсе пресечься.

— Проблема контакта с сыном снята с повестки дня, — с горькой усмешкой сообщил один наш знакомый. — О своих делах рассказывать неохота — ему неинтересно. О девушке, с которой он встречается, нельзя. Это он называет допросом. Про институт тоже не спроси — это слежка. Сколько ему платят в фирме, в которой он подрабатывает, и что он вообще там делает — ни звука. Это коммерческая тайна. Про его литературные и музыкальные пристрастия тоже лучше помолчать, потому что одобрить этот интеллектуальный «попкорн» я не могу, а скажешь как есть — не миновать скандала. Остается обсуждать покупки. Но поскольку крупные приобретения бывают достаточно редко, а вести ежедневный диалог о сортах йогурта нормальному человеку трудно — я все-таки не говорящая инфузория! — получается, что тем для общения нет.

А вот еще более горькая исповедь, на этот раз мамы: «Скажите мне как специалисты, нужно ли что-то делать с ребенком, — он, правда, у меня уже взрослый, в десятом классе, — если у него… ну, в общем, другая ориентация? Знаете, началось это с секции ушу. Тренер у него там был или, как он его называл, Учитель, лет сорока… Ну, короче, внушил нашему наивному дурачку, что таким путем — ну, вы понимаете, каким — передается духовная энергия. Знаете, мы с мужем когда догадались, чуть с ума не сошли. Хотели поехать к этому негодяю, муж до сих пор жалеет, что тогда его не убил… так сын устроил истерику, напугал нас, что из окна выбросится… Если б у себя дома — мы вообще-то с Кавказа — так там, знаете, мы бы не испугались его угроз. Дом одноэтажный, сколько ни бросайся — не разобьешься. А тут мы на восьмом. Подумали: мало ли что… Я пошла к психологу в кризисный центр, они там вроде что-то делают с трудными подростками. Так мне знаете что сказали? — „Никакой он у вас не трудный, — говорят. — Это вас надо лечить, если вы хотите влиять на его сексуальные предпочтения. Какое вы имеете право давить? Гомосексуализм совершенно нормален. Это все равно как одним нравятся апельсины, а другим — яблоки“. После этого, знаете, мне вообще жить не хочется. И правда надо лечиться, а то все чаще и чаще про окошко думаю. А сын, узнав мнение психолога, наоборот, успокоился, совершенно перестал нас стесняться. Я даже иногда думаю: может, он нарочно по всей квартире газеты разбрасывает с этими ужасными объявлениями?.. Ну, где телефоны таких же… Этих объявлений сейчас полно, никто ничего не скрывает. Муж, почернел, состарился. Как будто дедушка, а не отец… Представляете, что такое для кавказца единственный сын?!»

На вопрос, пытались ли родители в самом начале этой трагедии применять к мальчику какие-то воспитательные меры, мать с готовностью ответила: «Наказывали! Строго наказывали! Отец, знаете, на целую неделю запретил играть на компьютере. Мобильник вообще отобрали, но это ничего не дало. А что мы еще можем? Не будешь же его запирать или бить. Сейчас это не принято. И денег карманных не лишишь — знаете, ребенку то соку хочется, то видеокассету в прокате взять… Нам и так психолог сказал, — не из кризисного центра, а другой, — что мы слишком авторитарны.»

Мы привели эту исповедь почти целиком, чтобы сэкономить на комментариях. Попробуем двинуться дальше, задавшись вопросом: а что такое в свете современного либерализма идеальная семья? С одной стороны, без пресловутого конфликта «отцов и детей», а с другой, объединенная не только общей жилплощадью. Другими словами, в каких случаях влияние взрослых на детей расценивается как допустимое, а то и желательное? — Ну, например, сторонники недирективной педагогики весьма директивно указывают родителям на необходимость воспитания у детей «сексуальной культуры». Причем как можно раньше. И родителей, которые последуют этим советам, никто не упрекнет в давлении. Хотя крупнейший детский психиатр проф. Козловская Г.В. называет раннее сексуальное просвещение даже не давлением, а разновидностью психического НАСИЛИЯ, поскольку для этого необходимо сломать важнейший защитный механизм — механизм стыда. И ведь именно он, стыд в сфере интимного, служит одним из главных критериев психической нормы. Все, наверное, хоть однажды на своем веку встречали определенного сорта городских сумасшедших, которые ничего не стесняются и запросто могут продемонстрировать изумленной публике то, что на детском языке очень точно называется «глупостями».

Таким образом, попирая естественный стыд, ребенка толкают в область психопатологии, но современные либералы не квалифицируют это как давление, потому что в «дивном новом мире» (заголовок романа — антиутопии Олдоса Хаксли) должны стать привычными и узаконенными все виды разврата.

Не будет обвинена в давлении и мать, склоняющая дочь к аборту, т. е. к убийству младенца в утробе. Напротив, ее давление, даже в форме угрозы выгнать беременную дочку на улицу, будет оценено положительно: мама приучает легкомысленную девушку к ответственному родительству.

А кто заподозрит в давлении отца, который, придя с работы, первым делом включает телевизор и сидит, уставившись в него, пока не заснет? Скажи ему, что он давит на ребенка, — искренне возмутится. Среди таких отцов, наоборот, очень много поклонников свободы. «Это мать давит, — скажет он вам, — когда требует с ножом к горлу, чтобы мальчишка соблюдал в комнате порядок или здоровался с гостями. А может, у него настроение плохое? Он что, даже на это не имеет права? Я-то никому ничего не навязываю: хочет — смотрит, не хочет — в своем углу играет».