— Ты имеешь в виду занятия магией?

— Да, господин. Он ставил рядом со своей палаткой еще одну и проводил там много времени. Мне он приказывал выставлять вокруг охрану и предупреждать его в случае приближения кого-нибудь из офицеров или воскресителей. И, по моему мнению, именно благодаря этим занятиям капитана нас в этом месте не настигла злая магия, как это случилось прежде.

По-прежнему не появлялись наблюдатели.

Экспедиция обошла райский кратер, продолжал сержант Мэйн, хотя он рассчитывал, что они там отдохнут. Я застонал, представив, что могли бы устроить из обнаруженного мною с Диосе рая солдаты. И тут я чуть не расплакался, вспомнив в очередной раз, словно впервые, что любимая моя покинула меня навсегда. Но я постарался ничем этого не выказать, продолжая сохранять интерес к повествованию сержанта.

Янош изменил намерения заходить в кратер не из романтических соображений, а полагая, что заклинание, возложенное на этот рай, слишком сильно, и если агрессия вновь охватит его обитателей, то не придется ли участникам экспедиции расплачиваться за это слишком большой ценой. Кроме того, экспедиции хватало воды и запасов продовольствия. У Яноша и мысли не было искать Долину, она все равно ничем бы не могла помочь экспедиции, хотя число путешественников уже не превышало полутора тысяч человек.

Заброшенные земли так и остались унылым кошмаром, но Мэйн не переживал, зная, что это конец пустыни. Они пошли по пути, проложенному нами с Яношем, к предгорьям. Однако теперь время года было иное — уже наступила осень. Возможно, именно здесь-то и начались основные трудности. Янош, в предчувствии перевала, похоже, пробудился от своего сна и повел себя как настоящий табунщик, подгоняя и подхлестывая стадо, чтобы шевелилось живее. Тут Мэйн покачал головой:

— Я понимал, что движет капитаном, но только подогнать эту толпу не было никакой возможности. Наверное, если бы нас было поменьше, груз у нас был полегче, люди были поопытней… Я вовсе не хочу критиковать методы капитана, но складывалось впечатление, что он ни к кому не собирается прислушиваться; генерал и офицеры вообще считали, что он ведет себя как скандальная рыночная торговка. Такую только задень…

Тем не менее у Яноша, генерала Версреда и их штаба имелась решимость преодолеть перевал до первого снега и устроить зимние квартиры на той стороне гор.

— Но дело до этого так и не дошло, — сказал Мэйн. — Продвигаясь дальше, мы дошли до города, расположенного у самого начала перевала.

Я припомнил ту местность.

— Должно быть, именно оттуда появились всадники, напавшие на нас.

Мэйн кивнул:

— Именно это подтвердили правители города и извинились. Общались мы на языке торговцев. Они сообщили, что их окружает множество коварных врагов, ну и командир того отряда принял вас с Яношем за вражеских лазутчиков. Извинениям не было конца.

У Мэйна был такой вид, словно ему хочется сплюнуть и только обстановка останавливает его.

— С этого дня и обрушился на нас рок, — сказал он. — Город оказался прекрасным, как и его население. Они заверили генерала и Серого Плаща, что безмерно рады их приходу. Словно занялась заря нового дня, как заявили отцы города, дня, когда они вступят в союз с Ориссой и не будут больше бояться вражеских воинов. Особенно они обрадовались, когда узнали о цели экспедиции. С приходом весны некоторые из местных молодых солдат выразили желание присоединиться к экспедиции и отправиться на восток, к Далеким Королевствам. Сам этот город, носивший название Вахумва, оказывается, в незапамятные времена крепко дружил с обитателями Далеких Королевств.

Сержант замолчал, вытащил из-за пазухи какой-то потрепанный тряпичный сверток и протянул мне.

— Как доказательство, — сказал он, — эти лживые подонки дали капитану вот это.

Я развернул тряпку и не сразу понял, что это. Оказалось, военное знамя, грязное, серое от древности. Но ясно просматривалось изображение: луч солнца и свернувшаяся змея. Я прекрасно помнил эту картинку. Перед моими глазами встало горное ущелье неподалеку от Перечного побережья и воин в янтаре, чьи останки мы предали последнему упокоению. Такой же солнечный луч и змея были вытеснены на кожаном кошельке воина.

Сержант Мэйн сказал:

— Нам сказали, что это знамя развевалось над воинами Далеких Королевств. И осталось у них после того, как их воины последний раз приходили Вахумве на помощь.

— И что же решил Янош? — спросил я.

— Он согласился, что это знамя из Далеких Королевств и что это символ их правителей.

— Он был уверен в этом? — спросил я.

— Уверен и тогда, — ответил Мэйн, — и в тот день, когда отдавал мне знамя, надеясь, что я выживу и увижу вас.

Я свернул знамя и положил его в письменный стол. Оно и по сей день лежит там. Затем я попросил сержанта продолжать.

— Итак, люди того города божились, что дружат с Далекими Королевствами?

— Да, господин Антеро. Так эти — лжецы нам рассказывали, — горько сказал Мэйн. — Они также сообщили, что, выдержав несколько суровых войн с варварами Спорных земель, они утратили связь с Далекими Королевствами. И именно из-за этих войн так много у них пустующих жилищ, где мы можем спокойно расположиться. И поэтому нет нужды разбивать палатки или спать на земле. Да плюс к тому тепло настроенное общество местных многочисленных вдов и симпатичных женщин… Нас не пришлось долго упрашивать.