Шрифт:
А пока, приняв для крепости духа ровно сто пятьдесят граммов подарочного Ипатекинского самогона, он читал:
«Маленькие развратники и драчуны, пьяницы и курильщики бросили свои пагубные занятия, начали молиться Богу и хорошо учиться. Это один из редких случаев, когда муниципальный детский дом официально является православным. Администрация Кустопорожневска понимает важность духовного, а не только материального попечения о детях, — частила газетка. — Она успешно сотрудничает с церковью. Но чему же может научиться здесь ребенок? Молиться неведомому Богу, слушаться, не прекословить начальству. Все это, наверное, в миру пригодится, но…»
— Заботится о детях, шкылда!
«В Болтограде не затихают страсти вокруг незаконной торговли малолетними детьми. Напротив, они разгораются с новой силой. Работая в Риме в собственной фирме, наша бывшая соотечественница Нина Сократти вывезла за рубеж более тысячи младенцев. Я читала сочинения детдомовцев, в которых они рассказывали о своих родителях. Боже мой, знали бы эти алкоголики, развратники и дебоширы, как защищают их чада, которых они бросили! «Мамочка, ты самая лучшая в мире, я очень люблю тебя, возьми меня отсюда…» Но их никто не забирает…»
— Здрас-те, Федор Михайлович! Не хотите за каждую слезу ребенка по сто, и — стоп! Еще раз сто — и еще раз стоп! И давайте послушаем, как сиротский хор поет гимн Российской Федерации! — так прокомментировал свое душевное неравновесие Юра, а затем исполнил желание. Льющийся в баккарический хрусталь самогон звучал чисто, старинно и непродажно, как утраченный гимн «Боже, царя храни».
«О том, что на сиротах можно быстро озолотиться, смекнули работники детских домов разных уголков России. И неудивительно. Сейчас в спецприютах содержится свыше шестидесяти тысяч ребятишек, родители которых лишились родительских прав…»
Хватит. Бес им батька! Довольно!
«В домах ребенка есть отдельные комнаты. Их называют экспортными. Здесь хранится «живой товар» для эмиссаров зарубежных агентств по усыновлению. У несчастных матерей даже в родильных домах воровали новорожденных, объявляя их умершими. На самом деле дети оказывались в США, Канаде, Европе. Родители сходили с ума, но чиновники их отовсюду гнали, не давая узнать правду. Здоровый ребенок, не страдающий умственной отсталостью, стоит не меньше сорока тысяч долларов; малыш с незначительными отклонениями — заячья губа, дистрофия, и так далее — около десяти тысяч «зеленых»; остальные, с умственной отсталостью, дети третьей категории, тянут от трех до пяти тысяч баксов…»
— А-а-а! Правдорубы, да, чертовы! — закричал Юра, вскакивая. — Слеза, да, ребенка? Слеза, да, ребенка, да, гады-ы-ы?!
Он яростно комкал и рвал «пресс-нятину», он топтал ее этими летучими ногами, он успевал с гадливостью утирать о спортивные брюки то одну, то другую руку.
Когда же он вымыл руки и лицо и снова налил себе чистого Ипатекинского напитка, то услышал, как позванивает о край любимой алюминиевой кружки горлышко бутылки, и увидел, что кусочки битой баккары укрыли пол, как манна. Юра понял, что разгневался, что самое время в полет, что теперь ему легко разозлиться при виде самого захудалого газетного киоска. Он решительно допил самогон.
И не надо упрекать православного человека, пришедшего в воскресенье утром для причастия после единоличной попойки сам на сам. Это его грех. Что век грядущий нам готовит, если мы, русские, не сумели полюбить друг друга и наше Отечество? Но если мы уже теперь будем жить с мыслью, что побеждены сатанинскими силами, то зачем нам вообще жить? Плачут дети-то, плачут своими слезами…
Позже мой Юра нашелся в дикой Украине. Под ником Горобец он дал о себе знать в рунете. Депутат Парамарибский позвонил мне, и мы кинулись на выручку. Тогда же и выяснилось, что виной всему происшедшему здесь с Юрой стали киевские вывески плюс патологическое доверие Юры к любому слову, написанному большими красивыми буквами. Если раньше говорили, что «язык до Киева доведет», то нынче держи ухо кулечком. Разинь-ка рот поширше, то есть поширее: нет ли налета на языке? А очередной налет нехристей-еретиков идет на Киев [11] .
11
Сразу после так называемой Октябрьской социалистической революции его светлейшество князь Николай Жевахов, бывший обер-прокурор Святейшего Синода, писал в своих записках: «Церковное служение на украинской мове производит крайне неприятное впечатление. У украинцев славянский язык изгнан совсем, вся служба в “перекладе”». А далее – всё, как и в наши дни.
ИЗ ИСТОРИИ ЗАДЕРЖАНИЯ ЮРЫ
ВО ГРАДЕ КИЕВЕ
Что есть современная демократия? Это законное размещение чужого миролюбивого войска на территории твоего неправильного государства и ведение диффамационных боев на этой территории до тех пор, пока бывшие ее неправильные обитатели не начнут хоронить ближних своих в полиэтиленовых пакетах. Новояз в этой миролюбивой войне — первейшее оружие массового поражения туземного населения.
Поначалу-то Юра заблукал в Киеве, пытаясь читать вывески. Поначалу возникало ощущение, что еще два года — и все здесь будет, как в Париже. Потом возникли вопросы: как назывались исконные, до того, как Грушевский придумал букву «ї»? С каким флагом бегали люди по Украине до того, как австрийская императрица придумала им сине-желтый прапор? Но прошли сутки, затем и вторые — вопросы сыпались, как из кривого рога изобилия, вопрос вопросом погонял.
Тогда Юра вызвонил брата, наконец разобравшись с роумингом. Возле одного из шинков града Киева, который обозначил безденежный брат как место встречи, Юра увидел плачущего натуральными слезами дядьку под кустом искусственной бузины. Посмотрел Юра на усы — усы не обвислые, торчмя стоят. Уж не брат ли?