Однако, едва монашенка, пылая праведным гневом, ухватилась за оказавшееся словно каменным плечо, намереваясь вышвырнуть проходимца наружу и устроить ему хорошенькую отповедь, как неведомая сила немилосердно толкнула её в грудь и бедро, взметнула в воздух. Перекрутив пару раз, отчего небо и земля поменялись местами самым удивительным и тошнотворным образом, тут же вышвырнула в проём входа.

Проехавшись на животе в мягкой пыли дороги и наглотавшись её вдоволь, сестра Жужу всё же кое-как приподнялась. Проморгалась, размазала грязь по потному лицу. Надо же, как демоны озоруют... придётся пару лишних раз перед сном святую молитву прочесть, а то ещё прицепятся. Да и притвор заново освятить - вона, какие дела.

Но куда больше монашенку огорчил вид сломанной корзины, из которой на дорогу высыпалась зелень. А пуще всего - расплывающаяся в пыли прозрачно-жёлтая жижа с плавающей в ней скорлупой. И извалянный в грязи ломоть ветчины. Что ж, матушке-настоятельнице придётся объявить нынче постный день.

Однако, завидев, что в полутёмном проёме бревенчатого сруба стоит давешний оборванец и люто на неё зыркает, сестра Жужу сообразила, кто именно виной её кувырканиям и полётам - и едва не задохнулась с досады. Ах ты ж, лихоимец! Поднимать руку на святых сестёр? Да статный какой, синеглазый, весь из себя видный - вот от таких и страдают потерявшие голову и всякий стыд девчонки. Ну, сейчас я тебя...

И незадачливая сестра, недолго думая, послала по адресу злодея изощрённое в своей злобной женской прихотливости святое проклятие.

Однако оказалось, что бродяга даже и ухом не повёл. Мало того, позади него объявилась вышедшая в малую калитку мать-настоятельница Маргарита, с неудовольствием взирая на эту сцену.

– Что здесь происходит?
– в обычно властном и невозмутимом голосе святой сестры отчётливо прозвучало недовольство.

– Да вот, бродяга приткнулся. Небось, ищет, чего бы утянуть - и даже прогнать не могу, - сестра Жужу огорчённо вздохнула и покосилась на остатки снеди для трапезы.
– Без обеда всех сестёр оставил, злодей.

Мать-настоятельница обратила свой задумчивый взор на молодого человека и неодобрительно покачала головой.

– Его сиятельству будет сообщено об этом инциденте.

Айлекс легонько поклонился, приняв то самое, постное выражение лица, которое он так запомнил по незадачливому паладину.

– Вне всяких сомнений, святая сестра. Я тоже расскажу об этом во всех самых душераздирающих подробностях. И о том, что монашенка оскорбила меня своим прикосновением, несомненно имеющим под собой прелюбодейскую основу, равно как и о том, что посланца графа Эверарда подвергли церковному проклятию безо всяких на то оснований.

Настоятельница некоторое время рассматривала молодца с невозмутимым выражением лица. Хорош гусь! Такого на кривой козе не объедешь.

– Сестра Жужу согрешила гневом, за что будет подвергнута епитимье. Но ваш намёк относительно...

– Это не намёк, - Айлекс пожал плечами, неуютно чувствуя себя среди этих чокнутых дамочек.
– Я сел у стены передохнуть, пока вы там в монастыре соизволите решить свои дела и прислать ту помощницу проповедника, которую я должен сопроводить в замок. Заметьте, никого и ничего не трогал. И с какой ещё стати монашка, которой нет до меня никакого дела, стала бы ко мне приставать?

Он ещё раз легонько поклонился и сделал прощальный жест.

– О высокомерном и презрительном отношении, об оскорблении своего человека его сиятельство будет осведомлён через седмицу. Всего хорошего, святые сёстры...

Однако тут из-за плеча настоятельницы шагнула ещё одна святая сестра, державшаяся дотоле в тени событий.

– Остановись, воин, сдержи свой гнев. Ты примешь в знак извинения мои слова?
– чёрт, а голосок-то просто прелесть!

И обернувшись, Айлекс из-за плеча коротко осмотрел ранее никак не проявившую себя монашенку. Кто её разберёт под этой мешковатой рясой... да и мордаху под капюшоном не видать - как они в таком одеянии по жаре ходят? Мысль о потных женских телесах вызвала отнюдь не лёгкое раздражение, но он старательно его отогнал.

– Лично вы меня ничем не обидели, сестра. Но оскорбление полномочного посланца его сиятельства станет известным во всём приграничье. Лично я как человек стерплю - что с глупой бабы взять. Но я нынче исполняю волю графа. И нанесённая мне обида - это пощёчина его светлости и всем тем, кто с таким трудом держит границу против орков.

Железная позиция, что и говорить. Непрошибаемая. Настолько, что мать-настоятельница забеспокоилась не на шутку. Но и давать в обиду своих сестёр во Хранителе тоже не дело.

Однако молодая монахиня в кратчайший миг испросила разрешения у матери-настоятельницы одним только взглядом. Ещё один миг, пока меж двух святых сестёр состоялся длинный, непонятный непосвящённому разговор движениями ресниц, покачиванием взглядов и прочими непостижимыми женскими способами - и она шагнула вперёд, окончательно перехватывая инициативу на себя.

– Приказ высокопоставленных святых братьев нашей церкви, а также вашего графа должен быть выполнен? Я та монахиня... бывшая монахиня и отныне сестра Мирдль, которую тебе следует сопроводить в замок повелителя Семигорья.