– А как же "да не вводи во искушение малых сих"? Ты так легко меняешь взгляды, сестра - как башмаки?

В потемневших от гнева глазах Мирдль мелькнула молния, да такая, что Айлекс с трудом удержался от соблазна ухватиться за оружие. А святая сестра шагнула к нему, и ледяной голос её не сулил ничего хорошего.

– Не забывайся, ублюдок! Сестра Жужу не отличалась набожностью и способностями, оттого её и определили хозяйствовать. А мне дарована Хранителем кое-какая милость, и уж если прокляну я...

И всё же Айлекс пересилил рефлексы. "За ублюдка ответишь потом - ты, красивая снаружи и уродливая изнутри самка!" Дед намекал познакомить девицу с таинствами природы, да и самому присмотреться к ней - а не шинковать дурёху на тонкие ломтики.

– То что?
– он уже вернулся к своей обычной лёгкой насмешливости - так жить и сносить невзгоды куда легче.
– А ты взяла на себя труд задуматься - отчего главная фея-хранительница всех рек и озёр назвала меня Защитником? Или почему разрешила лежать в своём присутствии?

Мирдль тоже немного опомнилась, с изрядной досадой укоряя себя за вспышку. И всё же поинтересовалась - да что ей какая-то фея, только и способная на пару-тройку фокусов? Правда, весьма впечатляющих.

– Дура ты, святая сестра. Она ведь не просто фея, - медленно и чётко проговорил похолодевший от обиды за Айси парень. И покачал головой.
– Я не удивлюсь, если она и была той самой девой, что принесла Хранителю воды и омыла его раны, когда он изнемог после первой битвы с демонами - помнишь, в пятнадцатой главе писания? Есть на то кое-какие намёки, есть. Только, спрашивать прямо побоялся даже я.

Теперь пришёл черёд женщине удивиться - да так, что она крепко поджала губки, дабы не позволить вырваться первым словам... и вторым тоже... и только на третий раз, после долгих дум Мирдль всё же решилась.

– Умеешь же ты удивить. Ведь вижу - не врёшь, говоришь что думаешь.

И лишь когда продолжившая свой путь в полночную сторону пара стала спускаться со скалистых холмов и по сторонам замелькали медно-рыжие стволы величавых сосен, Мирдль немного оттаяла.

– Ладно, допустим. Но почему тогда...

Айлекс на ходу только страдальчески поморщился. Ну, началось...

Если посмотреть сверху - из очень-очень высокого высока - то обнаружилась бы тонюсенькая ниточка дороги, ведущей от ожерелья голубых озёр на закат. Постепенно путь огибал холмы и леса, в которые ни один человек просто так не сунулся бы в здравом уме, и поворачивал чуть правее. Переваливал через хребет аккурат меж двух напоминающих волнительные женские прелести приметных гор (оттого и проложен был первыми землепроходцами, месяцами не видевших своих подруг, именно здесь). А уж потом, вихляя меж болот и холмов, откровенно направлялся на суровую полночь, где вдалеке надменно вздымались к небесам настоящие великанши горного роду-племени.

И уж вовсе мудрено было бы рассмотреть двоих... гм, людей, упрямыми муравьями идущих напрямик. Под бескрайним зелёным покрывалом древесных крон их если бы и рассмотрел чей-то взгляд, то разве что всевидящих небожителей. Или наш - нельзя ведь надолго оставлять без присмотра эдакую парочку, норовящую то сцепиться в смертельной драке, то вцепиться друг в друга с совсем противоположными намерениями?

– Значит, Защитник?
– поинтересовалась однажды ближе к вечеру Мирдль, осторожно и недоверчиво обнюхивая себя после хорошего перехода.

Странно, разило травами, цветами и ещё какой-то растительной дрянью - но никак не привычным запахом отмахавшей хороший переход молодой женщины. Можно подумать, ещё немного, и святая сестра будет принята в семейство этих мало-помалу становящихся привычными лесных обитателей. Во всяком случае, она уже не шарахалась, когда её обретший изумительную остроту взгляд вдруг вычленял в серо-зелёной мешанине теней задумчиво рассматривающего её лесного духа или беспечно скользящую меж стволов дриаду.

– Да. Создания природы весьма миролюбивы, хотя при случае делов могут наделать нешуточных, - Айлекс на ходу пригнулся, ловко сорвал листик пряно пахнущего растения и протянул своей спутнице.

Та возмутилась - да сколько ж можно? Коза она, что ли? То травинку съешь, то веточку пожуй, а то и вовсе какой-то корешок подозрительный. На что последовал всё тот же ответ: молчать и жевать. Мирдль скривилась и покорно забросила в рот листик, для разнообразия оказавшийся морозно-пряным, отчего язычок и нёбо слегка занемели. Это что же - намёк, чтобы молчала? Однако следопыт тоже принюхался к ней и удовлетворённо кивнул: