Жан любил танцевать. Уроки Аннет в ее маленьком дансинге не прошли даром. Там они часами танцевали ту-стэп, покуривая дешевые папиросы и попивая кофе. В чем дело? Почему он вспомнил вдруг этот дансинг? Какой контраст между его убогой обстановкой и этим залом с потолком из живых цветов! «Времена меняются», – подумал он, улыбаясь про себя. Ему живо представились бледно-зеленые крашеные стены, керосиновые лампы, вечно коптевшие, и Аннет в простой муслиновой блузке и юбке из саржи со следами стирки. Да, а все-таки было весело. Что подумала Аннет, когда тщетно искала его на вокзале? Ну, все равно, с этим эпизодом покончено. Он сам не знал, рад ли этому.

Наверху в столовой, где был накрыт ужин, он, к своему удивлению, столкнулся с Бекманом. Тот еще не знал подробностей всего происшедшего. Ирэн ему об этом не рассказала. Впрочем, она с ним, как и со всей родней, совсем теперь не видалась.

– Здравствуйте, – равнодушно произнес Жан.

– Здравствуйте, – приветливо ответил Бекман. – Что вы здесь делаете? Надеюсь, что Ирэн здесь нет.

– Почему бы ей не быть здесь? Она танцует с кем-то.

– Ах, она здесь? Я не знал, что фрау Гутман принадлежит к числу ее знакомых.

Он прошел к своему столику. Через несколько часов после своего приезда в Берлин, куда он прибыл налегке с поручением от своего командира, он попал на этот бал вместе с одним приятелем.

В конце концов, что ему за дело, с кем знакома и где бывает Ирэн? Все-таки она, наверно, не знает, что среди приглашенных дам есть некоторые со слишком шумной репутацией. Конечно, Виктуар осел, но ведь это было всем известно раньше. Он, наконец, нашел в толпе Ирэн и увлек ее к столику, нимало не заботясь о карточках с фамилиями, лежащих у каждого прибора. Он имел сообщить ей новости о Карле.

– Сестра Виктуара милое доброе создание, совсем не похожа на него. Я хочу сказать, что она очень тихая и без всяких артистических выкрутасов.

– Да, хотя я мало ее знаю, мне кажется, что она очень милая, – сказала Ирэн. – Я видела ее только раз, в день нашей свадьбы.

– Ну, а что слышно у вас?

– Ничего, кроме аплодисментов. Жан имеет огромный успех.

– К Рождеству будете дома?

– Да, мы скоро сможем вернуться домой. Это будет настоящий отдых. Все же нелегко быть женой знаменитости.

– Виктуар, кажется, живет как настоящий миллионер, а вы, сударыня, тоже от него не отстаете! На прошлой неделе я просматривал счета…

Он улыбнулся и укоризненно покачал головой.

– Мы здесь так много выезжаем, – по лицу ее пробежала тень. – Когда мы вернемся домой, можно будет сократить расходы.

– Видите ли, Ирэн, – ласково проговорил Ганс, – конечно, это меня не касается, и не думайте, прошу вас, что я вмешиваюсь в ваши дела, но, в качестве одного из ваших опекунов, я хотел бы дать добрый совет Жану. Что он делает с заработанными деньгами? Вы, наверно, это знаете?

Гансу очень хотелось спросить: «Дает ли он вам деньги на расходы?», но вопрос в этой форме казался ему неудобным.

Ирэн как-то не решалась просить денег у Жана. Он всегда был так занят игрой либо разными делами, что никогда не успевал поговорить о делах. А отельные счета, нередко на кругленькие суммы, они оплачивали по очереди. Вообще, все это было очень неприятно. Она даже старалась не думать о его проекте относительно квартиры.

– Было бы очень хорошо, если бы вы помогли Жану советом, – сказала она неуверенным тоном. – Мне кажется, что он совсем не умеет обращаться с деньгами.

– Совершенно верно. Я зайду к вам в отель, и мы тогда потолкуем. Приходите ко мне обедать, я остановился в «Центральной». А потом пойдем в театр, хорошо?

Она приняла его приглашение с радостью. Ганс показался ей чем-то вроде оазиса в пустыне. С фрау Гутман она познакомилась через Жана и должна была поддерживать это знакомство против своего желания.

– Мы отсюда поедем в Мюнхен или, может быть, в Дрезден, я не знаю наверное.

– Такая жизнь хуже маневров, – сочувственно произнес Ганс. – Но теперь вы уже скоро будете дома. Между прочим, Виктуар, кажется, обожает такую жизнь?

– Да, он, кажется, очень любит эту суету. Успех действует на него опьяняюще.

– Да, конечно, – охотно согласился Ганс. – Он сделал головокружительную карьеру. «Neue Freie Presse» поет ему дифирамбы и печатает о нем статьи крупным шрифтом. Старого Эбенштейна он тащит за собой на буксире; о нем тоже пишут.

– Я его теперь очень полюбила. Он часто бранит Жана, но очень заботлив. У него очень добрая душа.

– Ах, да, между прочим, я слышал, что у Жана была дуэль. Правда ли это?

Ирэн слегка покраснела.