— Да, дорогой, давно подан. И у тебя есть две руки для двух дам.

— К моей великой радости, любимая.

На Юстон-Стейшн было душно, кричали торговцы, толкались путешественники, куда-то торопились носильщики.

— Вокзалы везде одинаковы, — заметил Алекс. — А вот и наш поезд.

Джиана шагнула в сторону состава, но у нее неожиданно закружилась голова, и Сакстон едва успел подхватить ее под руку, чтобы она не упала.

— Надо ли понимать, что это моя близость так — действует на тебя? Подожди, дорогая, сейчас я тебя усажу. А вот и наш носильщик.

— Ваша жена больна? — поинтересовался носильщик.

— Жена? Да, у нее от жары всегда кружится голова, — поспешно объяснил Алекс. — Но, кажется, ей уже лучше.

Сакстон помог Джиане подняться в купе, усадил ее и расплатился с носильщиком.

— Джиана, перестань дуться, по-моему, я вовсе не такое чудовище, каким ты меня вообразила. Признайся, что и тебе по душе наша поездка.

Локомотив засвистел, и поезд медленно отошел от перрона.

— Нет! — вдруг закричала Джиана. — Я не поеду с вами!

Алекс вскочил и прижал девушку к себе.

— Тише! — нежно прошептал он. — Ты просто нервничаешь, это пройдет.

— Я ненавижу вас, — промолвила она, уткнувшись ему носом в плечо.

— Посмотрим, что ты скажешь, когда окажешься в моих объятиях этой ночью. — Алекс насмешливо приподнял брови, заметив, как покраснела девушка. — Ты же сама понимаешь, что безумно хочешь меня. Твое тело всегда отвечает мне, когда я до тебя дотрагиваюсь. У тебя шляпка съехала набок.

Джиана оттолкнула Алекса и поправила шляпку. Она чувствовала какую-то странную слабость, в висках у нее стучало. Девушка закрыла глаза и села, сжав кулаки.

— До матери тебе еще далеко, ты догонишь ее лишь через несколько лет, — вдруг произнес Алекс. — Она, конечно, замечательная женщина.

— Мама хочет встретиться с вами еще раз, в понедельник, — перебила его Джиана.

— Значит, любимая, у нас всего три ночи. Впрочем, это неважно, у нас с тобой будет еще много дней и ночей. Мне нравится заниматься любовью при солнечном свете, хотя, похоже, наше светило Англию своим вниманием не балует. А ты что скажешь?

— Ничего.

— Да, — не обращая внимания на ее резкость, продолжал разглагольствовать Алекс, — Аврора ван Клив — женщина выдающаяся. Я понимаю, почему Реймонд и Хаммет не смогли справиться с тобой. Ты многое унаследовала от матери, Джиана, но вот ее шарма у тебя нет. Или я ошибаюсь? Может, ты совсем иная с другими мужчинами?

— Нет.

— Твоя мать даже смеется по-другому, ее смех завораживает. Хотя твоего я, кажется, не слыхал.

— И никогда не услышите.

— Похоже, если я не хочу вести длинный монолог на пути в Фолстон, мне остается только дремать и накапливать силы. Разбуди меня, если захочешь поболтать. — С этими словами Сакстон скрестил на груди руки, вытянул свои длинные ноги, закрыл глаза и через несколько мгновений захрапел…

Не успели они проехать и половины пути, как Джиана поняла, что больна. Она прижала руки к щекам и почувствовала, как горит ее кожа. Горло болело, голова раскалывалась. Девушка взглянула на Сакстона, мирно дремавшего на противоположном сиденье, и подумала, что его можно оглушить одним из чемоданов. А еще задушить шелковым чулком и сбросить труп с поезда. Тогда хоть не будет слышно его надоедливого храпа!

Джиана была больна. Конечно, если Сакстон узнает об этом, у него пропадет желание заниматься с ней любовью. Девушка уже было протянула руку к его плечу, но потом передумала будить американца: он наверняка не поверит ей и скажет, что она просто притворяется, чтобы одурачить его. Джиана старалась сосредоточиться, но мысли путались у нее в голове. Она закрыла глаза, стараясь заснуть, но тут проводник объявил, что поезд прибывает в Фолстон.

— Отлично! — воскликнул Алекс, просыпаясь. — Наконец-то, моя любовь. Прости меня, милая, что я проспал всю дорогу, но обещаю, что ты не будешь обделена моим вниманием целых трое суток. — Сакстон зевнул и потянулся. — Знаешь, прошлой ночью мы с Реймондом изучали ночную жизнь Лондона и остались весьма удовлетворены.

— Надеюсь, что вы подхватили какую-нибудь дурную болезнь.

— Нет, дорогая, я очень разборчив. А дурная болезнь… Такие заболевания, знаешь ли, очень легко передаются.

Джиана позволила Алексу усадить себя в кеб и закутать ноги шерстяным пледом. Отвернувшись от своего спутника, она стала смотреть на тихие улочки Фолстона, который до этого дня ей очень нравился.

Вскоре экипаж остановился у маленького белого дома, окруженного деревянным забором. Шел дождь, и Джиана с удовольствием подставила лицо. Она вдруг поняла, что очень хочет пить, и сказала об этом американцу.

— Я тоже испытываю жажду, дорогая, — ответил он. — Но нам надо устроиться. Подожди, пока я разведу огонь.

В уютной гостиной стояла удобная мебель, на полу лежали пушистые ковры, окна были занавешены легкими шторами. Девушка подумала о том, что хорошо бы так и сидеть здесь, даже не вспоминая о спальне.

— Я голодна, — с надеждой молвила она.

— Я устрою тебе роскошный ужин, дорогая, но надо немного подождать. Подумай, как замечательно будет пить у огня холодное шампанское н есть изысканные кушанья.